Котик
Шрифт:
– Лучше бы ты совать в кого попало так боялся, - обычно я молчала, не упрекала его. Тихо переживала свою боль. Но, кажется, чаша переполнена.Руслан ничего не говорит. Это не очень приятно слышать, но он понимает, что сам виноват.
– Согласен.
Согласен он. Первая ночь пережита. С утра я звоню Аэлите, чтобы узнать не хватились ли ребёнка. Она сообщает, что матери Тимы не было, никто не заметил.
Руслан просит подсказать, что ещё заказать малому, и я ищу необходимые характеристики в колясках, кроватках, креслах
– Займись законным установлением отцовства. Всё что сейчас происходит - незаконно, Рус.
– Я уже созвонился с юристом.
– Я... Я хочу переговорить с мамой, чтобы она посидела с ним. Мы не найдём хорошую няню так быстро, а оставлять Тимура с кем попало страшно.
– Ага, она так и будет счастлива. Сидеть с нагулянным ребёнком мужа дочери.
– Он не виноват в этом, - бубню я.
Мне очень страшно, как отреагируют родители. Но они всё равно узнают всё. Зачем тянуть?
Успеваю навести минимальный порядок, пока Тима спит. Руслан за эти дни даже ни с кем не созванивается. Просто рядом находится. Заказывает ужин, пытается чем-то мне помочь, а в свободное время старается быть, как можно ближе, хотя бы целовать и касаться, чего я избегаю.
– Рус, я сгоняю в аптеку.
– Зачем?
– Таблетки надо.
– Что болит?
– Живот у меня болит, - да, я надеялась, что я стану матерью, но вселенная не правильно истолковала мои желания. А боль у меня всегда была адская.
– Давай я съезжу?
– Я сама. Хочу проветриться.
– Давай недолго, уже поздно.
– Постараюсь, но Тимур будет спать несколько часов, поэтому можешь не переживать.
– Я и за тебя переживаю. Уже поздно.
– Всё нормально, - отмахиваюсь я.
Еду на машине до круглосуточной аптеки. Беру обезболивающее, успокоительное. Понимаю, что я не готова сейчас делиться этим всем с родителями. Папа только пошёл на поправку, Руслан для них, как сын. Звоню Степану Сергеевичу, чтобы переговорить об удалённой работе на какой-то срок.
– Евочка, ты с ума сошла? У нас показ, надо готовиться.
– Я буду. У меня многое готово. Буду дома всё проектировать и делать, всё есть на ноутбуке.
– У тебя что-то случилось?
– Да. Но я могу работать.
– Ладно, Ева. Давай попробуем.
Сижу в машине долгое время. Просто дышу воздухом в открытую дверь. Я не знаю, как всё это принять. Не имею не малейшего представления. Не могу сейчас бросить их, но и принять это всё сложно. Не знаю, как не скатиться в эту пропасть осуждений Руслана. На этом брак разрушится. Мне снова все похоронить в себе и остаться мудрой? Это уже какая-то чепуха выходит. Руслан будет выслуживаться передо мной, я держаться из последних сил. Так и будет, пока окончательно не возненавидим друг друга и не уничтожим.
Возвращаюсь домой спустя два часа. Руслан сидит около мелкого и пепелит
– Нормально?
– Да. Пока сама буду с ним сидеть, не представляю, как объяснить это родителям. Буду работать удалённо.
– Ева, спасибо тебе. Я не знаю, что бы я делал без тебя.
– Я стараюсь принять это, Руслан. Но я ничего не обещаю. Каждый раз всё хлеще и хлеще. В следующий раз другая семья придёт?
– Моя единственная семья - это ты, Ева. И он теперь.
В голосе Руса нет пока ни любви к сыну, ни теплоты, ни нежности. И мне жаль малыша, что так получилось. Но у меня такое дурацкое чувство, что я не смогу уйти ни от Руслана, ни от Тимура, который так на него похож.
– Ладно, посмотрим. Я спать.
– Спокойной ночи, котик.
– Спокойной.
Начинается бег недель. С Тимуром время летит в разы быстрее. Я только успеваю проснуться, привести в порядок себя и его и сесть за работу. Одним глазом смотрю за ним, другим в монитор, пока Руслан ищет няню. К концу первой я настолько устаю, что мне вообще без разницы, что он общается со всеми этими девчонками. Параллельно мне звонит Степан Сергеевич, требуя от меня заехать хотя бы в конце недели с результатами. Несколько раз я чуть не попадаюсь, когда звонит мама, а обвыкшийся Тимур заливается плачем.
– Это что за ребёнок?
– А я на обед вышла, тут малыш плачет. Прости, мам, мне некогда.
Руслан видит моё состояние, и старается чаще бывать дома, так как у Тимура болезненно лезут зубы, и он часто капризничает. Когда смотрю на себя в зеркало в выходные, вижу бледность и синяки под глазами. А это всего лишь три недели.
В воскресенье, пока сижу за компьютером, а Руслан смотрит за мелким, понимаю, что он какой-то тихий сегодня. Нахмурившись, беру его на руки, и понимаю, что он горячий.
– Ух ты, Тима, ты весь горишь, - целую лобик губами, и понимаю, что температура высокая.
– Рус, ну-ка вызывай скорую.
– Давай сразу в больницу поедем?
– Давай.
Быстро одеваюсь и одеваю Тимку. Руслан слегка нервничает, а я склоняюсь к тому, что привязалась какая-то зараза из-за зубок.
В клинике нас уже ждут. Делают разные манипуляции, пока я держу Тимура, успокаивая, поглаживая и целуя.
– Тише, мой хороший, сейчас всё будет хорошо. Мы рядом, - нежно приговариваю, чтоб не пугать Тиму.
Руслан смотрит на меня с каким-то непонятным выражением лица. Я готова завыть, когда врач сообщает, что у Тимура гнойная ангина и желательно лечь в больницу, так как состояние ухудшилось буквально за пару часов.
– Решать вам.
Руслан смотрит на меня. Он вообще ничего в этом не понимает, он на руках держать то совсем ничего Тимура стал. А я понимаю, что дома боюсь такой болячки и лучше уж под присмотром врача, так как я не особо опытна.
– Мы ложимся.
– Хорошо, сейчас направим вас в палату.