Котовский (Книга 1, Человек-легенда)
Шрифт:
Он расспросил Котовского о настроениях армии, о съезде в Галаце. И сам рассказал, что делалось в Кишиневе:
– Живем мы тут... ничего живем. С господами Строеску воюем. Отряды Красной гвардии сколачиваем. У нас тут чудесные люди - Милешин, Венедиктов... да вы их всех узнаете. Фронтотдел ведет большую работу, парторганизация крепкая и сплоченная, хоть и не так многочисленна.
– Это мы, - сказал Котовский.
– А те?
– Те, - улыбнулся Гарькавый, - очень воинственно настроены. Недаром Бессарабия породила знаменитого черносотенца Пуришкевича. Да разве один только Пуришкевич?
– Хороша парочка, баран да ярочка.
– Много их, всех не перечислишь. В апреле у них был съезд. Заправляли делами помещики Строеску, Херца и компания. Таким образом, у нас, как сейчас и повсюду, две власти: мы, с одной стороны, и буржуазные националисты, Бессарабский краевой совет, только что начавший свою работу, - с другой.
– А! Это "Сфатул-Цэрий"! Слыхали мы о нем!
– И еще услышим. Там председатель Инкулеп - тоже, доложу вам, птица! В общем, я ужасно рад вашему приезду, теперь будем вместе орудовать. Работы по горло. И хотя у нас дружный коллектив, но каждый свежий человек будет кстати.
4
Теперь Котовский жил открыто. Теперь пусть они прячутся, нетопыри, летучие мыши, охвостье прошлого!
Нет, они не прятались. Они еще надеялись на что-то. "Сфатул-Цэрий" поддерживал связь с Украинской центральной радой, вел таинственные переговоры с румынской "Национальной лигой".
– Мне точно известно, - с возмущением рассказывал Котовский Гарькавому, - они получают от "Национальной лиги" субсидии. Как это вам нравится?
– Идемте-ка, идемте ко мне в кабинет, - заторопился Гарькавый, слегка подталкивая его к обитой кошмой и клеенкой двери.
– Я вам расскажу кое о чем посерьезнее.
И они скрылись за дверью, провожаемые любопытными взглядами машинисток и секретарей.
В кабинете уже сидел начальник революционного штаба Венедиктов и другие фронтотдельцы. Здесь же был комендант станции. Они оживленно обсуждали что-то. Вскоре и Котовский включился в беседу.
Серьезное дело заключалось, оказывается, в том, что в Кишиневе подготавливался, как удалось выяснить, вооруженный переворот.
– Понимаете, подлецы какие!
– басил Гарькавый.
– Украинская рада собрала трансильванских пленных, соответственно обработала их, снабдила оружием и теперь якобы отправляет на родину транзитом через Кишинев. Здесь господа из "Сфатул-Цэрия" только ждут сигнала. Трансильванцы выскочат из вагонов с оружием в руках, их поддержат так называемые национальные полки "Сфатул-Цэрия". А через час мы с вами будем болтаться на телеграфных столбах, что лично мне совсем не улыбается. Таков, по крайней мере, у них план.
– Ловко придумано. Но ничего у них не выйдет, - усмехался Венедиктов.
– Эшелон находится уже в пути.
– Мы его встретим, не беспокойтесь насчет этого. Нас ведь тоже не так мало.
– Мы все пойдем!
– с воодушевлением говорил Котовский.
– И не забывайте, что Пятый Заамурский конный полк - наша надежная опора и сила.
– Да и железнодорожники нас поддержат, - напомнил комендант станции Кишинев.
– Ну, давайте действовать, - заключил Гарькавый.
– Конечно, ничего у них не получится с их хитроумным планом.
Но
– Получайте, товарищи, оружие! Стрелять умеете?
– распоряжался, придя в железнодорожное депо, командир Пятого Заамурского конного полка, с первых дней перешедшего на сторону революции.
Машинисты, стрелочники, рабочие депо подходили, брали винтовку и две обоймы и уступали место следующим. Заняли позиции и заамурцы, деятельно распоряжались и комиссар Рожков и комендант станции.
Котовский установил наблюдение за "Сфатул-Цэрием". Там явно готовились, стараясь сделать все незаметно. И Котовский тоже позаботился, чтобы никто не видел их истинных приготовлений к встрече "гостей".
– Поезд проследовал через Бендеры, - сообщил дежурный по станции.
Было припасено десятка два букетов - роскошных, пышных, из оранжерей. Поставили на перроне духовой оркестр, но у каждого музыканта были в карманах револьверы. Вывесили огромное полотнище "Добро пожаловать!" по-русски, по-молдавски и по-украински. Прибыло на вокзал по меньшей мере пятьдесят коммунистов. Приехали Гарькавый и Милешин. Выслушали доклад Котовского, усмехнулись, посмотрев на плакат, на букеты, на духовой оркестр.
Соглядатаи из "Сфатул-Цэрия" докладывали:
– Подумайте! Эти головотяпы встречают с букетами наших трансильванцев!
– Они им покажут букеты, - проворчал Херца и снова повторил указания: - Один эскадрон сразу же захватывает телеграф, второй эскадрон ликвидирует "советчиков". По улицам - патрули. Разгонять любые сборища и, пожалуйста, без этих телячьих нежностей: стрельба в воздух и прочее. Ничего не случится, если будет немножечко жертв. Коммунистов расстреливать без суда и следствия, не водить их туда и сюда. Никаких арестов. Приканчивать. Проверьте сами, все ли поняли мои распоряжения. Можете идти.
– Эшелон прибудет в два сорок, - сообщил дежурный по вокзалу Котовскому.
Голос раздраженный, глаза холодные. Котовский посмотрел на него внимательно: свой человек не будет так озлоблен. Отыскал знакомого телеграфиста:
– Как там с трансильванцами?
– Подходят к семафору.
Соврал дежурный, когда сказал, что поезд придет в два сорок! Интересно, с какой целью? Не было еще и двенадцати, а поезд уже был тут!
Котовский доложил обо всем этом Венедиктову и подал знак музыкантам. Сигналом "Приготовиться" был бравурный марш духового оркестра. Оркестр грянул. За вагонами, в воротах депо, в киосках прохладительных напитков, в зале ожидания, в камере хранения ручного багажа - всюду поблескивало оружие.
Паровоз ревел, дымил, выпускал пары. Эшелон принят на первый путь. Добро пожаловать!
Как только поезд остановился, перрон наполнился вооруженными. Солдаты держали винтовки наперевес. В каждый вагон вскочило по нескольку человек из отряда железнодорожников и из Пятого Заамурского полка.
Трансильванцы увидели, что поезд окружен. Котовский лично наблюдал, чтобы был отцеплен паровоз.
– Сдать оружие!
– Сдать оружие!
– Руки вверх!
– Бросайте оружие на пол! Побыстрее, я не буду сто раз вам повторять!