Котт в сапогах. Конкистадор.
Шрифт:
— Суа Кири! Суа Кири!
— Чего это с дедушкой? — с сочувствием спросил Андрэ.— Переволновался? Ой! А с этими-то что?! Чего это они все?
Между тем в дорожной пыли валялось уже, наверное, все взрослое население деревни. Боливар прислушался к восторженным воплям индейцев и хмыкнул:
— Нам повезло. Они приняли тебя за Божественную Крысу.
— Не смей... О-о-о-о, как же мне плохо! Жак, ты обязан придумать что-то, чтобы меня так не укачивало! Что ты сказал? Божественную Крысу?.. Хм... Интересная у них религия, однако...
— Да
— Э-э-э, в каком смысле?
— Ну скажи им для начала встать.
— Зачем это? Мне так больше нравится!
— Морган, не зарывайся,— прошептала Коллет, подбираясь поближе к Кошону.— Новоявленным богам лучше для начала зарекомендовать себя милостивыми.
— Это кто тебе сказал? — надменно фыркнул Морган.— Люди уважают только силу. Раздай им тысячу золотых, и они потребуют еще. И будут смеяться над тобой, пропивая золото в кабаках, Прикажи повесить каждого десятого, и тебе будут строить храмы и слагать оды в твою честь. Ты меня слушай — я в большой политике успел покрутиться!
— Суа Кири! — проблеял старейшина, не поднимая головы.— Пакрипа собо...
— Что он говорит?
— Спрашивает, не угодно ли Божественной Крысе принять их скромное угощение.— Боливар повернулся к старейшине.— Угодно. И говори на испанском — Суа Кири угодно, чтобы ее друзья понимали разговор.
— Ее?
— Заткнись! В их верованиях Божественная Крыса бывает только женского пола. Так что веди себя соответственно!
— Откуда мне знать, как себя ведут крысы женского пола? Ты что обо мне подумал?
— Ничего я о тебе не думал, просто не вылезай из кармана целиком!
В сопровождении восторженной толпы наш отряд проследовал в хижину, где, как пояснил Боливар, обычно собирался совет старейшин племени, Жака с греющимся в лучах славы Мордауном усадили во главе стола, по правую руку от него сел Боливар, чтобы при необходимости переводить е наречия племени на испанский. Слева от бывшего мага усадили Андрэ, произведшего своей комплекцией фурор среди поголовно щуплых и низкорослых жителей деревни. Собственно, стола, как такового, не было, блюда с угощением расставили прямо на полу, застеленном тростниковой циновкой. Вокруг расселись старейшины и самые уважаемые люди деревни. С двери в хижину убрали занавеску, чтобы остальные индейцы могли видеть свою «богиню».
— А мне, пожалуй, тут нравится! — довольно разглагольствовал Морган, наблюдая за почтительной суетой вокруг.— Конечно, люди здесь простоваты, им не хватает цивилизованности, зато сразу видят мою высокородную сущность и умеют воздать ей причитающиеся почести!
— Ну так и оставайся здесь. Сбудется твоя мечта о неограниченной власти...
— Конрад, перефразируя древних, лучше быть последним среди людей, чем первым среди крыс. А еще лучше — быть первым среди людей.
Тут индейцы загомонили особенно сильно, и Боливар прошипел уголком рта:
— Морган, съешь
— Я не могу! Меня все еще тошнит... — Маг посмотрел на блюда с едой.— Ой, теперь меня тошнит еще сильнее!
Яприсмотрелся к угощению и испытал схожие чувства. В принципе мне было известно, что у аборигенов нет предрассудков относительно еды, но... Если без натуралистических подробностей, то у большинства поданных «деликатесов» при жизни ног было гораздо больше четырех.
— Не капризничай,— буркнул проводник.— Если ты откажешься от угощения, они могут заподозрить, что ты самозванец. Боги себя так не ведут. Тогда я нам не завидую.
— Проклятье... Вот оно — бремя бога! Жак, дай мне... ну вот это жареное крылышко, что ли.
— Вообще-то это не крылышко,— прошептал Боливар, дождавшись, когда крыс под одобрительные возгласы индейцев вонзил зубы во что-то напоминающее крыло цыпленка.— Это хвост игуаны... Но ты кушай, кушай — твои почитатели смотрят на тебя.
— Ненавижу... — прошипел Морган, усердно изображая удовольствие от еды.
— Вы, кстати, тоже не привередничайте,— кивнул нам Боливар, отправляя в рот пригоршню чего-то непонятного.— А то могут подумать, что вы духи мертвых, прикинувшиеся людьми.
Я взял в лапы единственное, что не внушало подозрений,— хлебную лепешку и наложил на нее что-то напоминающее жареную кашу.
— Надеюсь, это не муравьиные яйца? — жалобно спросил я нашего гида.
— Ну что ты! — хмыкнул индеец.— Такого деликатеса в бедной деревне, разумеется, нет. Это всего лишь маис...
— Господи, благодарю тебя! — выдохнул я, откусывая от лепешки.
— … жаренный на змеином жире,— продолжил Боливар
— Это терпимо,— хмыкнул я.— Лягушек мне в бытность мою ландскнехтом доводилось есть. А чем змеи хуже лягушек?
—- Конрад, прекрати— простонала сидящая напротив Коллет.— Прекрати немедленно, если не хочешь, чтобы я упала в обморок прямо здесь.
— Да ладно тебе. Бери пример с Андрэ.
— А? — Гигант оторвался от блюда, которое только что опустошил, и теперь увлеченно вылизывал.— Да, славная у них тут кормежка! Вот бы во дворце так кормили!
Я представил себе Анну перед блюдом с жареной саранчой, издал слегка истеричный смешок и одним глотком опустошил кружку, в которую заботливая рука индейца подлила что-то пахнущее травой. Это был не чай!
— Что... это... было?..— просипел я, пытаясь удержать съеденное и выпитое в себе. Не то чтобы мне так уж понравился маис, просто не хотелось обижать хозяев.
— Это? — Боливар понюхал тыквенную бутыль.— А! Это тек-тек! Растет тут такая полезная травка. Ее собирают и настаивают на сапкуа... ну на кукурузном пиве — испанцы называют его чича. Ты смотри в следующий раз, что пьешь.
— А ты знаешь... — Я прислушался к своим ощущениям. Вставшая было дыбом шерсть улеглась, и вообще на меня снизошло какое-то благостное умиротворение.— А мне понравилось! Ну-ка налей мне еще!