Коукс и Бакстер. Компиляция]
Шрифт:
— Джоэл, — сказал он с ярко выраженным акцентом обитателя южного Лондона.
Волк показал на перевязанное запястье, и пожимать протянутую руку не стал. Несмотря на внешнее спокойствие, незнакомец, похоже, был не в состоянии усидеть на месте, и Билл слышал, как он нервно притопывает под столом ногой.
— Мне показалось, что я вас знаю, — когда Джоэл ткнул в Волка двумя своими руками, лицо его расплылось в ухмылке, — когда вы переступили порог, я так и сказал себе: «я его знаю».
Волк терпеливо ждал.
— Увидев, что вы сделали, я сказал себе: «А ведь парень не думает, он знает,
Волк кивнул.
Джоэл выругался и покачал головой.
— Вы сделали все что могли. И поступили правильно, когда на него набросились.
— Знаете, — начал Волк, заговорив впервые за несколько недель и с трудом узнав звук собственного голоса, — я, конечно, ценю ваше ко мне отношение, но оно значило бы для меня больше, если бы вы каждый день не бормотали что-то, склонившись над тарелкой с хлопьями.
Джоэла его слова, казалось, задели.
— Человек, у которого в душе есть Бог, понимает разницу между бормотанием и молитвой, — осуждающе ответил он.
— А человек, у которого все в порядке с головой, понимает разницу между божеством и тарелкой готового завтрака «Коко Попс», — съязвил Волк, ухмыляясь помимо своей воли, и вдруг осознал, как ему не хватает мимолетных перебранок с коллегами.
— Ладно, будь по-вашему, — сказал Джоэл и встал, — увидимся, детектив.
Потом, уже собираясь уходить, повернулся к Волку и сказал:
— Мой дедушка говорил: не иметь врагов может только человек без принципов.
— Золотые слова, — кивнул Волк, которого эта мимолетная беседа утомила, — но я подозреваю, что вы оказались здесь как раз благодаря подобному совету.
— Нет. Я здесь по собственной воле.
— Как это?
— Пока я здесь, я живу.
— Человек, у которого нет врагов… — задумчиво протянул Волк.
— У которого не осталось врагов, детектив, — сказал Джоэл и повернулся, чтобы уйти, — …вот в чем проблема.
Наши дни
Глава 24
Среда, 9 июля 2014 года
2 часа 59 минут ночи
В три часа на руке Эдмундса запиликал будильник. Он сидел в круге света, который отбрасывала жужжащая лампа, болтавшаяся под высоким потолком Центрального архива. Для молодого полицейского это был уже четвертый визит в хранилище, и он вдруг осознал, что с нетерпением ждет этих ночей полного одиночества.
Вечный полумрак казался ему спокойным и тихим, а постоянная температура приятной — в помещении было достаточно тепло, чтобы снять пиджак, но в то же время достаточно холодно, чтобы чувствовать себя бодро и не засыпать. Он глотнул воздуха, посмотрел на вращающиеся вокруг пылинки и почувствовал, что его поглотил без остатка похороненный здесь пласт истории.
Это напоминало ему бесконечную игру. В каждой из десяти тысяч совершенно одинаковых ячеек лежала головоломка, которую следовало проверить, а может быть даже решить. Эдмундсу было значительно легче сосредоточиться на брошенном ему вызове, чем задумываться
События минувшего дня с лихвой подтвердили все его подозрения. Киллер и на этот раз прекрасно знал, где искать свою жертву, якобы надежно спрятанную.
Бакстер была слишком наивна.
Да, о местонахождении Эндрю Форда мог сообщить и кто-нибудь из посольства, беда лишь в том, что это был не единичный инцидент, их предавали уже в четвертый раз. Хуже всего, что кроме него этого никто не хотел видеть.
Он опять солгал Тиа, сказав, что ему поручили выйти на внеочередное дежурство, и таким образом выторговал себе еще одну бесценную ночь, чтобы попытаться обнаружить в прошлом следы убийцы. Эдмундс был уверен, что именно здесь, где-то в этом огромном хранилище, нужно было искать первые, робкие и неуверенные шаги монстра, который сейчас несся на них на всех парах.
Вечером в понедельник он застрял на нераскрытом преступлении две тысячи восьмого года. Жертвой был доморощенный исламский фундаменталист, умерший в тщательно охраняемой камере. Эксперты определили приблизительное время его смерти, но в этот период никого из посторонних в здании замечено не было, что подтверждалось соответствующими записями камер видеонаблюдения. На теле двадцатитрехлетнего парня, до этого вполне здорового, виднелись следы удушения, но в отсутствие других улик его смерть решили списать на естественные причины.
Покопавшись в Интернете, он также наткнулся на подозрительную смерть моряка на одной военной базе. После того как Джо идентифицировал отпечаток ботинка, это направление показалось молодому полицейскому перспективным, и он послал коллегам из военной полиции официальный запрос с просьбой предоставить все материалы по этому делу, хотя ответа еще не получил.
Последние несколько часов он провел, изучая улики по делу об убийстве, совершенном в две тысячи десятом году. Наследник международной корпорации по производству электроники самым таинственным образом исчез из гостиничного люкса, несмотря на то, что в соседнем номере, в каких-то двадцати футах от него, дежурили два телохранителя. На месте преступления была обнаружена кровь в количестве достаточном, чтобы заявить о смерти молодого человека, но труп так и не нашли. Чтобы приступить к поискам убийцы, полиция не располагала ни отпечатками пальцев, ни образцами ДНК, ни записями камер видеонаблюдения, и у Эдмундса не было ни малейших оснований связывать это преступление с делом Тряпичной куклы. Он отметил у себя в блокноте дату убийства и вновь сложил материалы обратно в коробку.
Холодный воздух помогал ему быстро двигаться дальше. Он совершенно не чувствовал усталости, но еще вечером решил не позже трех часов ночи уехать домой и поспать хотя бы пару часов, перед тем как идти на работу.
Он заглянул в список, увидел, что ему осталось просмотреть еще пять дел, и тяжело вздохнул. Потом встал, поставил коробку обратно на полку и двинулся по длинному, погруженному во мрак проходу.
В конце длинного ряда высоких полок красовалась дата «Декабрь две тысячи десятого года». Вспомнив, что именно в том месяце было совершено следующее в его списке преступление, он взглянул на часы. Стрелки показывали три часа семь минут утра.