Коварная приманка
Шрифт:
— Понятна ваша мысль, профессор. Мы, как вы изволили выразиться, «спариваемся» с вами на солнышке, сочетая приятное с полезным, ведь так?
От этого человека веяло спокойствием и уверенностью, которые незримо передавались собеседнику. Мне же в моем нынешнем состоянии как раз и не хватало спокойствия и уверенности. И, кажется, дух мой действительно заметно пошел на поправку.
— Итак, Игорь Снегирев показал вам кассету о нашем амурном путешествии в Испанию — будем называть вещи своими именами. Теперь Игорь Сергеевич
— Татьяна Александровна, разве я дал вам хоть малейший повод усомниться в своей порядочности? — Профессор был явно смущен моими словами.
— Иннокентий Михайлович, а разве желать женщину — это непорядочно? — парировала я.
— Сдаюсь перед вашей железной логикой, — Полежаев картинно поднял вверх обе руки, — но в данный момент ваше женское обаяние отступило для меня на второй план. Больше всего, представьте, меня интересуют сейчас ваши профессиональные качества частного детектива.
Вероятно, в выражении моего лица что-то непроизвольно изменилось, или профессор действительно был тонким психологом.
— Вы разочарованы? Не расстраивайтесь, Татьяна Александровна, просто никогда в жизни мне не приходилось изменять. Хорошо это или плохо, но это так. — Он картинно развел руками.
«Просто тебе не встретилась на пути настоящая женщина, с которой можно было забыть обо всем на свете», — подумала я, а вслух, словно стряхнув весеннее наваждение, спросила:
— Так что же вас привело ко мне, уважаемый профессор? — Я решила перевести разговор на сугубо служебные темы.
— Вот вы и обиделись, — очень верно определил мое теперешнее состояние Полежаев, — а между тем причина моего прихода к вам весьма серьезная: четыре дня назад погибла моя жена и исчезла дочь.
Мои брови сами собой поползли вверх.
— Простите, Иннокентий Михайлович, у вас горе, а я тут со своими глупостями… Еще раз извините!
— Нет, нет, просто я несколько неточно выразился: погибла моя бывшая жена, Ирина, и я воспринял бы это печальное известие довольно спокойно, если бы не одновременное исчезновение моей дочери-девятиклассницы.
— Вы сказали «погибла», а не «умерла». От чего?
— Вот это обстоятельство и привело меня к вам. Я вернулся из командировки, вернулся только вчера вечером. А три дня назад домой позвонил неизвестный и сообщил о гибели бывшей жены и пропаже дочери. Мне поставили условие: если я хочу, чтобы дочь осталась живой, то до конца недели должен приехать в Зареченск, это в пятистах километрах от нас вверх по Волге.
Пока домашние связывались со мной, пока я возвратился, три дня уже прошло. Осталось только четыре… — Профессор замолчал.
— Вы сказали — бывшая жена. Давно вы расстались? — уточнила я.
— Мы разошлись с Ириной тринадцать лет назад, эту женщину я вычеркнул из своей жизни раз
— Она вам когда-то причинила боль? Извините, если я вторгаюсь во что-то очень интимное, но, сами понимаете, врачу и сыщику надо рассказывать все.
— Вы правы. Она предала меня. И лишила дочери…
Профессор замолчал, в волнении потирая пальцами правый висок. «Бывают же дуры бабы! — подумала я, глядя на ученого. — Предать такого мужика! Впрочем, — поймала я себя на мысли, — каким он был полтора десятка лет назад, знают только двое: он и Ирина. Теперь вообще лишь он один. Может, горький опыт изменил характер Полежаева к лучшему?»
— Кто разговаривал с неизвестным? — спросила я.
— Наташа, Наталья Сергеевна, — третья жена и, надеюсь, последняя.
Я с нескрываемым интересом посмотрела на профессора: во дает мужик! Недаром пословица утверждает, что в тихом омуте черти водятся.
— Когда мы с Натальей анализировали тот разговор, она обратила внимание на одну неувязочку.
— Какую? — встрепенулась я.
— Мы не общались с Ириной лет десять. К такому обоюдному решению пришли после того, как оба устроили свою личную жизнь: она почти сразу же после нашего развода вышла замуж за Игоря Кудрина, а я год спустя женился на Наталье. У нас сыну уже десять лет, он в третьем классе. Условились с Ириной не тревожить Оксану проблемой двух отцов. Алименты я пересылал на счет Ирины в сбербанк. Так вот, ни Ирина, ни Оксана, никто из бывших родственников не знал мой домашний номер телефона.
— Профессор, это не проблема — узнать номер телефона. Адрес-то ваш у бывшей жены был?
— Лет пять назад мы переехали на новую квартиру, и адрес этот был ей тоже неизвестен. Хотя, впрочем, в почтовых переводах в сбербанк есть графа обратного адреса…
— Вот видите! А по адресу легко установить и домашний телефон, позвонив в городскую справочную.
— Попробуйте, Татьяна Александровна. Телефонистка вежливо ответит, что у Полежаева Иннокентия Михайловича по указанному адресу телефона нет.
— Закрытый список?
— Именно.
Я с еще большим интересом посмотрела на профессора. Закрытый список в адресных бюро и городских телефонных станциях существует для узкого круга лиц. В нем чаще всего политики, известные артисты, крупные бизнесмены, ученые, занимающиеся секретными разработками. Полежаев принадлежал скорее к числу последних.
— Погибшая жена — это может быть и заурядная автокатастрофа, — рассуждала я вслух. — Или удар кирпичом по голове. Помните, у нас зимой на голову какого-то служащего одного из областных министерств свалился кусок штукатурки с кирпичами и бедняга умер на месте? Об этом писали местные газеты, «Тарасовские ведомости» в частности.