Коварство и честь
Шрифт:
— Вашего мужа?! — воскликнула Маргарита.
— Месье маркиза де Фонтене, — просто ответила незнакомка. — Возможно, вы его знаете. Видели его в Лондоне… нет?
— Насколько мне известно… нет, — покачала головой Маргарита.
— Он оставил меня два года назад… бежал, бросил… эмигрировал в Англию, а я осталась одна в целом мире. Он спасся, скрывшись из Франции, но я… тогда я не могла ехать с ним, и…
Казалось, она вот-вот разразится слезами. Но она взяла себя в руки и продолжала уже спокойнее:
— Видите ли, это моя идея — найти когда-нибудь мужа. Теперь жестокая судьба
— Это было бы невозможно, — мягко заверила Маргарита. — Но в Лондоне у меня друзья, которые принимают многих эмигрантов. Посмотрим, что мы сможем сделать. Думаю, будет несложно найти месье де Фонтене.
— Вы ангел, миледи! — воскликнула незнакомка и, взяв руку Маргариты, смиренно поднесла к губам. Снова промокнула глаза, взяла шапку и поспешно спрятала под ней богатство волос, после чего повернулась к сэру Перси.
— Я готова, милорд. И без того злоупотребила вашим гостеприимством. Но я не настолько храбра, чтобы отказаться от вашего эскорта. Миледи, простите меня. Я буду идти быстро, очень быстро, чтобы милорд поскорее к вам вернулся.
Она завернулась в плащ, принесенный одним из слуг, и вышла из дома в сопровождении сэра Перси. Маргарита постояла на крыльце, прислушиваясь к шагам и недоуменно хмурясь. Взгляд сделался тревожным. Каким-то образом короткая встреча с этой странной и прекрасной женщиной наполнила ее душу смутным предчувствием беды, которое она тщетно пыталась побороть. В ее сердце не было никаких подозрений в отношении этой женщины, но она, Маргарита, всегда такая участливая, так хорошо понимавшая злоключения несчастных, готовая сочувствовать делу, которому сэр Перси посвятил жизнь, сейчас оставалась холодной и равнодушной. История мадам де Фонтене слегка, совсем немного отличалась своими мрачными подробностями бесконечного унижения и несчастий от сотни подобных историй, рассказанных за последние три года. Она всегда была готова понять, утешить и помочь. Но на этот раз чувствовала себя так, словно наткнулась на раненую или больную рептилию, нечто слабое, беспомощное и все же не стоящее сострадания.
Однако Маргарита Блейкни была не из тех, кто позволяет подобным мыслям иссушить колодец их милосердия. Отважный сэр Перси никогда не задавался вопросом, достоин ли объект его бескорыстного самопожертвования или не достоин. Поэтому Маргарита, решительно вздохнув, выругала себя за трусость и отступничество, вытерла слезы и вошла в дом.
Глава 16
Любитель забав
Первые пять минут сэр Перси Блейкни и мадам де Фонтене молча шли рядом.
— Вы неразговорчивы, милорд, — сказала она наконец.
— Я думаю, — коротко ответил он.
— О чем?
— Какая великая актриса пропала в прелестной Терезе Кабаррюс.
— Прошу прощения, милорд, мадам де Фонтене, — сухо поправила она.
— Боюсь, это одно и то же. Правда, завтра вы вполне можете стать мадам Тальен, ибо Тереза Кабаррюс развелась со своим ничтожным маркизом, как только
— Похоже, вы неплохо информированы, милорд.
— Почти как вы, мадам, — довольно рассмеялся он.
— Значит, вы не поверили моей истории?
— Ни единому слову!
— Странно, — удивилась она, — потому что каждое слово — правда.
— Чертовски странно, — согласился он.
— Разумеется, я рассказала не все! — воскликнула она с неожиданной яростью. — Не могла! Миледи не поймет! Она стала… как это лучше сказать… настоящей англичанкой. Маргарита Сен-Жюст поняла бы. Леди Блейкни — нет.
— Чего именно не поймет леди Блейкни?
— Ну… насчет Бертрана Монкрифа!
— Вот как?
— Вы вообразили, будто я ранила бедного мальчика, причинила ему зло? Ведь это вы увезли его от меня! Вы… Алый Первоцвет… Видите, я все знаю! Все! Шовелен сказал мне…
— И галантно привел вас к моей двери, — рассмеялся он. — Потом вы разыграли жертву ворчливого негодяя, который жестоко вас преследует. Превосходный спектакль. Позвольте предложить вам мои искренние поздравления!
Она ничего не ответила. Но, помолчав, резко спросила:
— Вообразили, будто я здесь, чтобы шпионить за вами?
— О, как можно! Чтобы прелестная Кабаррюс одарила своим вниманием столь недостойный объект!
— Это вы сейчас, милорд, предпочли играть роль, — парировала она. — Но давайте заключим перемирие, и вы объясните, что намерены делать.
Сэр Перси не ответил. Молчание действовало ей на нервы, поэтому она неприязненно бросила:
— Конечно, выдадите меня полиции. И поскольку у меня нет документов…
Сэр Перси привычным укоризненным жестом поднял руку.
— О, почему вы считаете, что я способен на столь нерыцарственный поступок?
— Нерыцарственный? — устало вздохнула она. — Полагаю, в Англии это назовут актом патриотизма или самосохранения: все равно что бороться с врагом или обличить шпиона.
Она замолчала, но ответа так и не дождалась и с внезапной страстью выпалила:
— Значит, все-таки меня предадут! Продадут злейшему врагу. О, что дурного я вам сделала, и почему вы меня преследуете?
— Вас? Прошу прощения, мадам. Но мой слабый мозг не в силах осознать, о чем вы толкуете.
— Это не шутки, милорд. Позвольте мне объяснить. Похоже, у нас с вами разные цели.
Она остановилась, и он был вынужден сделать то же самое. Они добрались почти до конца узкой дорожки. Еще несколько ярдов, и они окажутся на большой дороге. Вдали сияли огни Дувра и гавани. Позади дорожка, поросшая по обеим сторонам старыми вязами самых фантастических форм, казалась темной и таинственной. Но на том месте, где стояли они, луна ярко освещала широкую дорогу, березовую рощицу слева, крохотный коттедж с черепичной крышей у подножия холма и далее — живописную громаду Дуврского замка, с церковью и башней. Каждый заборчик, каждый сучок в зарослях боярышника был четко очерчен и ясно виден в холодном беспощадном свете. Тереза, божественно стройная и высокая, грациозная, несмотря на грубую мужскую одежду, отважно встала посреди дорожки. Глаза, темные и сияющие, были устремлены на человека, которого ей предстояло покорить.