Ковчег 47 Либра
Шрифт:
Наутро, одевшись понаряднее и тщательно причесавшись, Джан, Кэт и Жюль вошли в класс, заперли двери, сели, и Джан произнес: «Хотим говорить с руководителем проекта». На экране появился старик — это был Алекс того времени, когда он уже был прикован к инвалидному креслу и ушел в отставку.
— Здравствуйте, друзья. Давно ждал, пока меня позовут. Давайте знакомиться. Я Алекс Селин. Начнем с вас, юная леди.
— Меня зовут Кэт.
— Кэт, правильно ли я понимаю, что ты — старшая на планете? Самая первая?
— Да, мы с сестрой самые старшие.
— А где же твоя сестра?
— Лизу решили не брать на этот разговор, — ответил Джан за Кэт. — Она нервная плакса, хотя очень добрая и всех нас любит.
— Тогда тем более надо позвать,
— А можно она придет с собаками, которые нас нянчили? — спросила Кэт. — Они уже совсем старенькие и всюду ходят за Лизой, она с ними почти никогда не расстается.
— Ну конечно можно, зовите быстрей.
За Лизой побежал Жюль. Через пару минут они вошли — юная Лиза и дряхлые Магда с Бертой. Собаки сели по сторонам от Лизы, как сторожевые львы, выражая своими тяжелыми седыми мордами полное внимание.
— Здравствуй, Лиза, здравствуйте собаки. А как вас зовут, парни?
— Джан.
— Жюльен.
— Вы, как понимаю, следующие по старшинству. А сколько вас всего?
— Считая совсем маленьких, двадцать восемь человек.
— Хорошо, давайте теперь я расскажу о себе и о том, как и почему вы здесь оказались. Дело в том, что родители и учителя вам рассказывали все как детям, утаивая часть правды и упрощая многое. Они были вынуждены так делать, чтобы беречь вашу психику. У вас не должно было закрадываться сомнений, что идет прямой разговор. Но с сегодняшнего дня вы взрослые. Поэтому я буду говорить начистоту.
В свое время Алекс поставил условием, что его реплика «включается» только после того, как первые дети узнают, с кем, точнее, с чем они разговаривают. Он настаивал, что одним из наставников повзрослевших селинитов обязательно должен быть человек, которому ни разу не приходилось кривить душой.
— Да я и не смогу, — говорил Алекс. — Моя реплика все испортит на первом этапе: если я не умею убедительно привирать, то и она не сможет.
Алекс рассказал, как возникла идея проекта, рассказал про визит к Полу Дорсу, рассказал, как марсиане решали проблему первых детей — их проблему. Он повторил много из того, что детям уже говорили про Ковчег, только контекст был другим — в этом контексте вся история выглядела куда сложнее.
Бывшие дети слушали Алекса не шелохнувшись. Не только потому, что внезапно изменилась картина мира. Мост или туннель, перекинутый далеко через время, часто гипнотизирует нас. Мы долго вглядываемся в фотографии XIX века — людей, которых давно нет в живых, городов, которые стали совсем другими. Нас завораживают сооружения, выдержавшие тысячи лет бурной истории и переменчивого климата. И вот с одной стороны туннеля — старик с ясными глазами и неторопливой речью, с другой — только-только повзрослевшие дети. Казалось бы, совсем рядом. А между ними двадцать две тысяч лет.
Алекс рассказывал про Монгольский парк, про Постулат цели, про молчание космоса, про то, насколько важно заселять новые планеты. Молодежь застыла вне времени, заблудившись в ста веках. Платформа Ваксмана прекрасно распознавала состояние аудитории — ее эмоции, способность к восприятию. Алекс, работая над репликой, предусмотрел подобную реакцию — гипноз надо было обязательно сбить, чтобы вернуть аудиторию в реальный мир.
— Ну, что рты раскрыли? Что люди, что собаки… Ну-ка, выходите из транса! Вы не слушатели, вы участники. Сейчас скажу еще пару слов, и будете задавать вопросы.
Все, кроме Лизы, очнулись и переглянулись.
— Вот так лучше, — сказал Алекс и продолжил. — До сих пор все зависело от нас — насколько хорошо мы все предусмотрели, насколько умна и гибка созданная нами Система. С этого дня кое-что начинает зависеть от вас — чем дальше, тем больше.
Какое-то время вы по-прежнему будете на иждивении у Системы во всем, что касается еды, жилья, одежды. Но возможности Системы ограничены — ей не прокормить больше ста человек. Поэтому всем вам придется работать — стать
Алекс замолчал, молчали и молодые люди. В их головах все еще царил хаос, из которого пытались подняться недооформившиеся вопросы, но тут же рассыпались и возвращались в исходную субстанцию. Лишь Лиза, внезапно очнувшись, брякнула заведомую глупость:
— А что у вас прямо сейчас на Земле происходит?
— Лиза, будущего не может знать никто. То, что для вас «прямо сейчас», для меня — далекое будущее. Я могу только сказать, что Солнце светит точно так же и Земля точно так же движется по своей орбите. Я даже не могу рассказать, как прошел запуск Ковчега, потому, что не дожил до него. Когда-нибудь ваши потомки сделают большую антенну и направят ее на Землю. Тогда, если повезет связаться с землянами, они все узнают. Но это будет нескоро. А сейчас давайте закончим, думаю, за день ваши вопросы созреют. А я завтра расскажу про Программу — это такая цепь действий, которые надо выполнить, чтобы быстро и без потерь воспроизвести на вашей планете земную цивилизацию.
«Мелюзга» ждала старших на поляне перед классом и сразу же набросилась с расспросами: что сказал им самый главный с Земли.
— Он сказал, — сообщила Кэт, — что на Земле работало больше миллиона человек и тысячи на Марсе ради того, чтобы мы здесь оказались. И теперь только от нас зависит, чтобы их труд не пропал даром. Для этого мы должны хорошо учиться и не валять дурака.
— Он еще сказал, — добавил Джан, — что когда нас будет больше ста человек, нам придется изо всех сил работать, чтобы обеспечить себя и детей всем необходимым. Для этого нам придется стать фермерами, инженерами и строителями.
— Но сначала мы, старшие, — продолжил Жюль, — должны стать вашими учителями и воспитателями. И вы должны стыдиться перед нами за несделанные задания и за всякие глупости.
— Не совсем так, — возразила Лиза, вдруг став спокойной. — Он сказал: главное, чтобы как можно больше людей увидели этот замечательный мир. Поэтому мы должны заботиться друг о друге, беречь и любить друг друга, особенно самых маленьких. И помогать им появляться на свет всеми способами.
Когда наступил вечер, как-то само собой получилось, что на веранде собрались все — все двадцать восемь человек планеты, включая дежурных по кухне и малышей. Кэт с Лизой держали на коленях по младенцу, еще четверо, едва научившихся ходить, ползали по собакам у ног Лизы, а еще четверо устроились под столом. В этот вечер, как и во все последующие, они больше не рассказывали друг другу сладко-жутких сказок. Они обсуждали походы на север вдоль побережья и вверх по реке, спорили о том, как должны быть устроены фермы, как самим ловить рыбу в реке и в море. Когда солнечный диск полностью погрузился в океан, они увидели зеленый луч — он появлялся здесь чуть чаще, чем на Земле. А потом медленно гасли горы, переходя от ярко-розового к темно-бордовому и далее к фиолетовому. Вечер выдался теплым, малыши уснули — кто под столом, кто на коленях. А старшие, внезапно повзрослев, никак не могли наговориться.