Ковчег изгоев
Шрифт:
— Я. Ничего. Не скажу, — отчеканила она. — И возможно, я проиграла на этом этапе, но в конечном итоге проиграете вы. Может, горстка этих звездолётов, о которых вы говорили, и не страшна для Земли, но она вполне может стереть в порошок вас. К тому же вы просто не знаете, с чем столкнулись. Здесь есть кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Здесь есть Бог, которого нет у вас. Здесь есть древняя сила, магия. Что вы можете противопоставить этому? У вас ничего нет.
— Это не так, — возразила я. — У меня есть лучший корабль во флоте. У меня есть отличный экипаж, состоящий из уникальных
— Сражаться? — снова рассмеялась она. — Вы же поисковик! Что вы понимаете в войне?
— Надеюсь, что ваши друзья думают также, — я заметила, как улыбка медленно сползла с её лица. — Честно говоря, — призналась я, — раньше я боялась войны, а теперь я её просто ненавижу, и постараюсь не подпустить её к Земле. Любой ценой.
— Это фанатизм, — дрогнувшим голосом произнесла она.
— Я бы назвала это патриотизмом. Я даю вам два дня, чтоб передумать. Если вы не будете говорить, мы прибегнем к ментоскопированию, если будете сопротивляться — к жёсткому ментоскопированию. И не думайте, что я буду ломать голову над тем, как оправдать вашу гибель. Родственники Тайса, узнают о его героической гибели, но им нечего будет хоронить. Ваши родственники тоже будут гордиться вами, и зажигать курильницы у вашего портрета, украшенного гирляндами цветов.
Развернувшись, я вышла из каюты. Хок и Белый Волк последовали за мной.
— Вы серьёзно? — спросил старший стрелок, заперев дверь каюты.
— Нет, — вздохнула я. — Это называется блеф. Я не люблю прибегать к насильственным методам. Будет лучше, если она всё расскажет сама.
— Ты дала ей два дня, чтоб насочинять кучу лжи, — заметил Хок.
— Она не знает, что нам известно, так что мы сразу поймём, если она лжёт. И тогда придётся прибегнуть к ментоскопированию.
— А если она действительно будет сопротивляться?
— На самом деле для сопротивления ментоскопированию недостаточно желания. Насколько я помню, в её личном деле нет сведений о том, что она прошла соответствующее обучение. Оно занимает несколько лет и преподаётся совместно с другими дисциплинами, дающими устойчивый навык. Однако, не факт, что это может помочь на самом деле. Нужна ещё сила духа.
Хок внимательно смотрел на меня.
— Тебе приходилось применять этот навык?
Я помолчала, чувствуя, как предательски задрожали пальцы.
— Я не люблю об этом вспоминать. И я не верю, что она сможет это повторить.
Вечером того же дня я в своём отсеке просматривала сведения, передаваемые нашими спутниками. На планете царила такая же тишина, как и тогда, когда мы первый раз подлетели к ней. День не принёс ничего нового, и я не была уверена, что завтра что-то изменится. Я даже понятия не имела, какого рода информация была мне нужна, и что она могла изменить. У нас было только два пути: сесть на планету или попытаться уйти и вызвать помощь. Второй путь выглядел более разумным, но мне казалось, что тогда наше задание не будет выполнено. К тому же, зная проблемы земной бюрократии, я сильно сомневалась в том, что попытка спасти находящихся здесь людей будет предпринята достаточно быстро. Ситуация слишком сложна, и пока будут искать
С другой стороны… Именно поле боя. У меня под началом нет войска. И у меня нет отличного экипажа, о котором я сказала Зире Кхан. Эти ребята — не воины, они напуганы, устали и хотят домой. А там, на Гимеле, кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Причём, я до сих пор не знаю, что это. Имею ли я право тащить их туда? Двоих я уже потеряла.
Но если мы сейчас уйдём, они так ничего и не поймут. Они примут поражение и оставят на произвол судьбы тех, кого должны спасать, так и не осознав, что является их долгом. Их обязанность будет переложена на плечи других, у которых будет ещё меньше возможностей и сил.
Я вдруг представила, как из воронки вылетает на форсированной скорости «Знак Огня», и внутренне содрогнулась. Никто, даже Громов не в силах справиться с этим. Но я могу…
Я невольно покачала головой.
— Что метаться и мучиться, пытаться перерешать то, что уже решено… Мне всё равно придётся это сделать. Но я не сделаю этого, пока не буду уверена в экипаже.
— С кем ты говоришь? — раздалось от двери. В отсек вошёл Хок. — Извини, что без стука.
— Ладно, проехали… — пробормотала я и потянулась, закинув руки на спинку кресла.
— Я думал, что ты не одна.
— Я, итак, не одна. Со мной мои проблемы…
— Так это с ними ты вела дискуссию. Извини, что помешал. Дакоста утянул Джулиана в библиотеку, и они вместе корпят перед экранами. По-видимому, дело серьёзно, раз мальтиец попросил помощи.
— Джулиан успел посмотреть Вербицкого?
— Не знаю, они заняты уже несколько часов, и Джулиану не до расспросов. А у тебя что?
— Всё тоже… — я посмотрела на него и только тут заметила, что он нервно потирает исцарапанные руки. — Что с тобой? Кто тебя?
— Кот.
— Твой кот тебя исцарапал? — насторожилась я. — На звездолёте не место коту, который нападает на людей.
— Он не нападал, — мрачно возразил Хок. — Он спасался. От мыши.
— От какой мыши? — спросила я, похолодев. Только мышей мне не хватало.
— От механической, которую сделал Тилли Бом. Кот увидел мышь и впал в истерику. С жалобными воплями он примчался и вскарабкался по мне, как по дереву. Я сам взвыл от боли и испуга и попытался ссадить его на пол. Не тут-то было! Лишь быстрота мышления помогла мне вовремя сообразить, что на пол он сойдёт только через мой труп, то есть с моего рухнувшего и истекающего кровью трупа. Я перестал сопротивляться и он, жалобно хныча, прижался ко мне.
— И что ты сделал?
— Я объяснил ему, что это не настоящая мышь, а игрушка, которую ему подарили. Он может с нею играть.
— И что?
Хок пожал плечами.
— Он слез, потрогал мышь лапкой, понюхал её и убедился, что это правда. Теперь носится за ней по кораблю и сшибает все предметы, под которые может проскочить она, и не может он.
— Странный кот, — пробормотала я.
— Он любит песни.
— Что?
— Песни. Сидит и слушает. А от одной так и вовсе впадает в транс.