Ковчег спасения
Шрифт:
Однако, по крайней мере, этот рейс завершается благополучно.
Транспорт не предназначался для атмосферных перелетов. Он имел почти шаровидную форму, с двигателями на одном полюсе и выступом рубки на другом. Первые пятьсот пассажиров долго находились на борту, у них была возможность изучить каждую деталь его скучного интерьера. Но тогда людям хотя бы жилось более-менее сносно. С прибытием новой партии беженцев ситуация осложнилась. Воду и еду стали выдавать порциями, каждому человеку отвели свой угол. Но все же люди пока не слишком страдали от тесноты. Дети могли порезвиться, взрослые – уединиться при надобности. Следующие пятьсот не то чтобы критично
Рано или поздно для общего устрашения придется устраивать образцово-показательную казнь.
Последние пять сотен доставили уйму головной боли. Их размещение на транспорте напоминало издевательски сложную головоломку. Какие только перестановки ни испробовали Ана с Торном, но неизменно на шаттле оставалось человек пятьдесят, ожидающих приюта, тоскливо сознающих, что они – раздражающий довесок, помеха для всех.
Но наконец головоломка сложилась, нашелся способ разместить всех.
Конечно, полученный опыт в следующий раз позволит провести посадку быстрее и проще, но потребуется еще сильнее ужесточить дисциплину и вовсе отказать людям в каких бы то ни было правах.
Проведя в рейсе тринадцать часов, изнуренные пассажиры притихли, на борту стало поспокойнее. Ана встретилась с Торном у иллюминатора, на достаточном расстоянии от ближайшего скопления беженцев, чтобы не слышали разговора. В тусклом сером свете Торн казался гипсовой статуей – измотанный до крайности, не испытывавший ни радости, ни удовлетворения от сделанного.
– Все же мы неплохо поработали, – сказала Ана. – Что бы ни произошло теперь, две тысячи жизней мы спасли.
– В самом деле? – тихо проговорил он.
– Торн, эти люди на Ресургем не вернутся.
Они беседовали как партнеры по бизнесу, держась подчеркнуто холодно, избегая прикосновений. Торн еще оставался «заложником» властей, и его сотрудничество с чиновницей для посторонних глаз должно было оставаться сугубо официальным. Из-за тесноты холодность и деловитость приходилось изображать постоянно, а Хоури как никогда хотела близости с Торном. Она помнила, что произошло на борту шаттла после погружения в атмосферу газового гиганта и встречи с ингибиторами, живо ощущала тот момент соединения разумов и душ. Но близости не было ни тогда, ни на Ресургеме. Недосказанность, ожидание любви, напряженность и завлекали, и причиняли боль. Ана все сильнее тянулась к нему и знала, что он хочет ее не меньше. Она понимала: старая жизнь осталась позади, пора начаться новой. Надо лишь решиться, отбросить прошлое, твердо сказать «да». Надо убедить себя в том, что на самом деле ты не предаешь близкого человека. Надо надеяться, что Фазиль Хоури, где бы он ни был сейчас, пришел к такому же выводу и закрыл страницу жизни, где существовала женщина по имени Ана. Они с Фазилем любили друг друга страстно и беззаветно. Но Вселенной безразличны чаяния человеческого сердца. Обоим пришлось идти своей дорогой.
Торн незаметно коснулся ее руки – с нежностью, осторожно.
– Да, они не вернутся на Ресургем. Но будет ли лучше там, куда мы их везем? Что, если мы всего лишь мучаем их, не избавляя от смертельной опасности?
– Торн, мы прибываем на субсветовик.
– Который никуда не
– Но это субсветовик.
– Хотел бы я, чтобы ты оказалась права и все пошло нормально…
– Илиа наладила контакт с капитаном. Он уже не так замкнут, как раньше. Если уж она добилась, чтобы Бренниген отдал оружие, то сумеет и договориться насчет перелета.
Торн повернулся к ней. Тени резко очертили его осунувшееся лицо.
– И что потом?
– Другая звездная система. Не важно какая. Возьмем, что найдем. Нам пригодится любое пристанище – все лучше, чем оставаться здесь.
– Пригодится, но лишь на время. Почему бы нам не задаться вопросом, что может сделать для нас Силвест.
Она отдернула руку и настороженно спросила:
– Силвест? Ты серьезно?
– Он заинтересовался, когда мы погрузились в Рух. Может, не он сам, а копия его «я». Что бы это ни было, оно определенно вернулось в Гадес.
– И что ты предлагаешь?
– Подумать о невозможном. А вдруг Силвест откликнется на просьбу о помощи? Ты же говорила, что матрица Гадеса старше ингибиторов. Может, она в некотором смысле и сильнее их. Прибывший с Гадеса объект отпугнул черные машины. Силвест провел в матрице огромнейшее субъективное время. В его распоряжении архивы целой культуры, летавшей среди звезд и манипулировавшей ими.
– Торн, я уже говорила, но ты, похоже, не воспринял. Легкого пути в матрицу Гадеса нет.
– Я помню твои слова. Но ведь путь существует! Чтобы пройти его, нужно умереть.
– Ага, всего лишь! Нет, Торн, второй раз я по этому пути не пойду – ни в нынешней жизни, ни в следующей.
Торн потупился, лицо превратилось в непроницаемую маску. Он что, разочаровался? Или так и не понял? Ему ведь даже не вообразить, каково это – падать в Гадес, ожидая страшного конца. Однажды Ане Хоури повезло, она воскресла благодаря Силвесту и Паскаль. Но повторится ли такая милость? Воскрешение потребовало немалых вычислительных ресурсов матрицы, и те, кто санкционировал процедуру – кем бы они ни были, – могут не допустить ее повторения.
– Торн… – начала Ана и испуганно умолкла.
По ее лицу побежали розовые и голубые сполохи.
Торн выглянул наружу:
– Будто гроза вдалеке. Я эти огни замечаю всякий раз, когда прохожу мимо иллюминатора. Они в плоскости эклиптики, в том же секторе неба, что и машина ингибиторов. А когда мы вылетали, ничего подобного не было. Примерно полсуток назад началось. Вряд ли это оружие ингибиторов так полыхает.
– Может, наше оружие? Илиа?
– Она же сказала, что даст нам отсрочку!
Действительно, Вольева пообещала не применять артиллерию в ближайшие тридцать дней, а может, и дольше, в зависимости от успешности эвакуации.
– Что-то непредвиденное? – встревожилась Ана.
– Или она солгала, – спокойно заметил Торн.
В сумраке он снова притронулся к руке Хоури, провел пальцем от кисти к развилке между средним и указательным пальцами.
– Нет, она не солгала. Что-то произошло, и у нее изменились планы.
Спустя два часа из темноты показался субсветовик. Спрятать его от пассажиров не представлялось возможным. Оставалось лишь надеяться, что реакция на появление в иллюминаторах «Ностальгии по бесконечности» не будет агрессивной. Хоури хотела опустить заслонки – допотопная конструкция судна не позволяла просто затянуть иллюминаторы, модифицировав корпус. Но Торн предупредил: нельзя допустить, чтобы у людей зародились лишние сомнения или подозрения.