Ковчег спасения

Рейнольдс Аластер

Затем ураган стих, мусор улегся на пол. Вряд ли капитану понадобилось выпускать воздух наружу для этого небольшого представления. Должно быть, он открыл отсек в трюме, где обычно поддерживался вакуум. Но эффект был такой же, как от утечки при разрушении корпуса. Очень сильный удар по нервам.

Илиа Вольева встала. Кажется, все кости целы.

Она отряхнулась, достала новую сигарету. Курила минуты две, пока не успокоилась настолько, насколько вообще можно успокоиться в такой ситуации.

Заговорила опять, терпеливо, как при общении с истеричным ребенком:

–

Хорошо, капитан. Вы свою точку зрения выразили ясно. Оружие под вашим контролем, и это не оспаривается. Но поймите: мы здесь не о мелочах говорим, не о местных дрязгах. Ингибиторы неспроста явились к Дельте Павлина. Они вторглись в человеческое пространство. И это лишь начало. Они не остановятся, уничтожив все живое на Ресургеме во второй раз за миллион лет. Для них это лишь разминка. Они пойдут дальше. Наверное, на Окраину Неба. Потом будут Шива-Парвати, Гранд-Титон, Морская Пена, Заструга. Может, и Йеллоустон. Или даже Первая Система. Да не важно, в каком порядке. Рано или поздно они покончат со всеми. Десятилетия это займет или века – им все равно. Главное, покончить с нами, стереть все человеческие свершения, начиная с каменного века. Нас вычеркнут из бытия. Я гарантирую: стрельбы будет предостаточно, пусть и неизвестно, кто останется победителем. Вот только плохо, что мы не увидим финала. И невозможно передать словами, как это бесит меня.

Она глубоко затянулась, выдохнула. Принесенные вихрем крысы уже разбежались, корабль казался почти нормальным. Может, простил небольшую дерзость?

– Пока машины не обращали на нас внимания. Но рано или поздно обратят. Хотите услышать мои соображения, почему на нас еще не напали? Возможно, машины попросту нас не видят, их восприятие настроено на объекты намного крупнее, чем одинокий субсветовик. А может, нас не воспринимают как угрозу. К чему отвлекаться на мелочовку, когда можно уничтожить всех одним махом? Думаю, они мыслят именно так. Не стоит гоняться за единственной мухой, если собираешься истребить весь вид. Чтобы победить этого врага, необходимо думать, как он. Капитан, нам нужно оружие.

Рубка содрогнулась, сфера и все огни погасли. Вольева посмотрела на браслет и не удивилась, обнаружив, что корабль снова погружается в кататонию. Повсюду роботы бросали работу. Даже часть насосов отключилась – ощущалась перемена в многоголосом слитном гудении. Лабиринт коридоров теперь погрузится в темноту. Перестанут нормально работать лифты. В течение нескольких дней, а то и недель, простое выживание на борту потребует максимума усилий.

– Капитан, пожалуйста, поймите, – попросила Вольева тихо, не уверенная, что ее слушают, – я отсюда не уйду. И черные машины тоже.

Стоя в темноте, Вольева докурила сигарету, затем вынула фонарь, включила и покинула рубку.

Триумвиру предстояло много работы.

Ремонтуар стоял на клейкой поверхности кометы, где находился завод Скади, и махал рукой приближающемуся судну.

Небольшое, чуть больше корвета, доставившего Ремонтуара на комету, оно двигалось медленно, опасаясь подлететь слишком близко к черной поверхности. Из корпуса торчали

округлые башенки. Ремонтуар поморщился, когда по визору шлема скользнул красный луч прицельного лазера. Луч выписывал узоры на комете, проверяя, нет ли ловушек и мин.

– Вы сказали, что вас двое, – загудел в шлеме голос командира приближающегося судна. – Я вижу только одного.

– Скади ранена. Она сейчас внутри кометы, за ней ухаживает Главный конструктор. Зачем вы используете голосовую коммуникацию?

– Учитываю возможность ловушки.

– Я Ремонтуар. Вы меня не узнаете?

– Повернитесь налево, чтобы я мог видеть ваше лицо сквозь шлем.

Пару минут судно изучало Ремонтуара, затем приблизилось, выстрелило якоря – они вонзились близ все еще торчащих трех якорей корвета с оборванными тросами. Ремонтуар ощутил дрожь от удара, пленка среагировала и крепче прихватила подошвы.

Он попытался установить нейросвязь с пилотом.

– Теперь вы узнали меня?

В корпусе корабля открылось отверстие шлюза, наружу вышел сочленитель в полной боевой броне. Он прыгнул, опустился на поверхность кометы в двух метрах от Ремонтуара. Нацелил оружие. Стволы корабельных пушек тоже уставились на старого сочленителя. Тот понял: одно неверное движение – и начнется стрельба.

Сочленитель в доспехах обратился по нейросвязи:

– Что вы здесь делаете? Кто такой Главный конструктор?

– Боюсь, этого я вам сказать не могу. Дело Узкого совета, оно касается нашей общей безопасности. Как вы, наверное, уже догадались, эта комета – одна из наших секретных баз.

– В экстренном сообщении указано, что вас прилетело сюда трое. Где доставивший вас корабль?

– Объяснить это будет нелегко.

Ремонтуар попытался связаться напрямую – было бы гораздо проще, если бы солдат заглянул в память, – но тот надежно заблокировал доступ.

– Вы попробуйте.

– С нами был Клавэйн. Он угнал корвет.

– Почему он это сделал?

– Я не могу ответить на такой вопрос, не раскрыв предназначения этой кометы.

– Попробую угадать сам: опять дела Узкого совета?

– Правильная догадка.

– Куда направился корвет?

Ремонтуар улыбнулся. К чему теперь играть в прятки, все уже и так вышло на поверхность.

– Наверное, к центру системы. Куда еще ему лететь? К Материнскому Гнезду он не вернется.

– И давно это случилось?

– Более тридцати часов назад.

– Ему понадобится менее трехсот, чтобы достичь Йеллоустона. Почему вы не подняли тревогу ранее?

– Я старался как мог. Но у нас возникли осложнения со здоровьем Скади. К тому же потребовалось немало усилий, чтобы убедить Главного конструктора послать сигнал Материнскому Гнезду.

– Осложнения со здоровьем?

Ремонтуар указал на истерзанную поверхность кометы вблизи входного отверстия.

– Как я уже говорил, Скади ранена. Ее нужно доставить в Материнское Гнездо как можно скорее.

Ремонтуар пошел, осторожно переставляя ноги. Корабельные пушки продолжали следить за каждым его движением, готовые в любой момент создать в боку кометы миниатюрный кратер.