Ковчег спасения

Рейнольдс Аластер

Она обернулась и сказала стоящему у двери охраннику:

– Вы свободны.

– Мэм…

– Я сказала: вы свободны!

Охранник ушел. Торн стоял, чуть покачиваясь, вздрагивая. Женщина то и дело уплывала из фокуса. Она очень долго смотрела молча. Наконец заговорила, и Торн узнал голос, доносившийся прежде из интеркома в коридоре.

– Вас не слишком сильно избили? Поверьте, мне очень жаль.

– А уж как жаль мне…

– Я всего лишь хочу побеседовать.

– Может, вам стоит получше следить за тем, что случается с вашими гостями?

Говоря, Торн ощутил вкус крови во рту. Вот

мерзавцы!

– Не пройдете ли со мной туда? – Она указала на дверь в задней стене, похожую на вход в личный кабинет. – Нам кое-что необходимо обсудить.

– Спасибо, мне и тут удобно.

– Вообще-то, я приказала. Откровенно говоря, Торн, мне на ваше самочувствие трижды плевать.

Он задумался. Сумела ли эта женщина уловить его реакцию? Мгновенное расширение зрачков, выдающее истинный отклик на внезапный вопрос? А может, сейчас в шею уткнулся луч лазерного сенсора, измеряющего соленость кожи? В любом случае характерный отклик от нее не укрылся. По слухам, у инквизиции есть настоящий сканер памяти, тщательно оберегаемый еще с первых дней существования колонии.

– Не знаю, за кого вы меня принимаете, но…

– Да знаете вы! Хватит играть. Идите за мной.

Он прошел в другую комнату – меньше размерами, без окон. Осмотрелся, высматривая ловушку или технику, способную быстро превратить это помещение в пыточную. Но комната выглядела невинно: вдоль стен – сплошь этажерки, распираемые бумагами, на единственной свободной стене – карта Ресургема, усеянная булавками и огоньками. Инквизитор предложила Торну кресло у широкого стола, занимавшего большую часть пространства. Напротив сидела другая женщина, уперев локти в столешницу. С виду старше инквизитора, но такая же сухая и жилистая. При шляпе, одета в тяжелое серо-бурое пальто с флисовым воротником и манжетами. Обе женщины странно походили на птиц: тонкокостные, но проворные и крепкие. Сидевшая за столом курила.

Торн опустился в предложенное кресло.

– Кофе?

– Спасибо, нет.

Курящая подтолкнула к нему пачку сигарет:

– Закуривайте!

– Спасибо, но и этого не нужно.

Однако пачку Торн взял, повертел в пальцах, рассматривая непривычные рисунки и логотипы. Произведено не в Кювье. Похоже, и не на Ресургеме. Подтолкнул пачку назад, к старшей женщине:

– Я могу идти?

– С чего бы? Мы еще и не начинали.

Инквизитор налила себе кофе, уселась рядом с курящей.

– Начнем со знакомства. Вам известно, кто вы, нам известно, кто вы, но вам вряд ли известно, кто мы. Конечно, некоторое представление обо мне вы имеете… но вряд ли правильное. Мое имя Виллемье. А это моя коллега…

– Ирина, – быстро сказала старшая.

– Да, Ирина. А вы, вне сомнений, Торн. Тот, кто причинил нам в последнее время столько вреда.

– Я не Торн. Правительство даже понятия не имеет, кто такой Торн.

– И откуда вы это знаете?

– Просто читаю газеты.

– И вы правы. Департамент внутренних угроз ничего не знает о Торне. Но это исключительно потому, что я не даю ему выйти на ваш след. Вы представить не можете, чего мне это стоит. Сколько времени, средств и нервов я на это трачу.

Он пожал плечами, стараясь изобразить равнодушие:

– Это ваша проблема, не моя.

– Торн, я на вашу благодарность

и не рассчитывала. И это естественно. Поскольку вы пока не видите, так сказать, общей картины.

– Что за общая картина?

– К этому мы вскоре вернемся. А сейчас давайте поговорим о вас. – Виллемье похлопала по толстой папке, лежащей на краю стола, придвинула ее к Торну. – Пролистайте. Получите удовольствие.

Он взял не сразу. Смотрел на инквизитора, размышляя. Открыл наугад, посередине, просмотрел несколько подшитых документов.

Словно ящик открыл, набитый ядовитыми змеями.

Он увидел хронику своей жизни в мельчайших подробностях, с иллюстрациями и комментариями. Прочитал свое настоящее имя – Ренцо – и детали биографии. Все появления на публике за последние пять лет. Все сколько-нибудь значительные антиправительственные акции, в которых он принял участие, – с аудиозаписями, фотографиями, отчетами информаторов.

– Интересно-то как, – ухмыльнулась старшая женщина.

Торн листал, и мороз шел по коже. В живот будто налили ледяного свинца. За такие дела уже раз десять можно казнить, после образцово-показательных процессов.

– Я не понимаю, – растерянно проговорил он.

Конечно, не хотелось валиться на спину и задирать лапки после стольких лет борьбы. Но что поделать?

– Торн, чего вы не понимаете? – спросила Виллемье.

– Ваш Департамент… ведь он занимается внешними угрозами, не внутренними. Вы отвечаете за поиски триумвира. Я же не… В общем, разве вы должны интересоваться Торном?

– Еще как, – кивнула инквизитор, доливая кофе.

Старшая женщина затянулась, выдохнула клуб дыма:

– Торн, дело в том, что мы с коллегой саботируем работу Департамента внутренних угроз. Стараемся, чтобы вас не поймали. Поэтому нам нужно знать о вас не меньше, чем знает Департамент, а, наоборот, гораздо больше.

Какой странный акцент. Торн попытался вспомнить, где слышал такой, и не смог. Возможно, в молодости?

– А зачем саботировать?

– Дело в том, что вы нужны нам живым.

Старшая улыбнулась – мгновенное движение, быстрое и резкое. Будто обезьянья гримаска.

– Это обнадеживает.

– Сейчас вы захотите узнать причину, – заметила Виллемье, – и я отвечу. Так мы и перейдем к общей картине. Очень прошу, слушайте хорошенько.

– Я весь внимание.

– Этот Департамент инквизиции, предназначенный для противодействия внешним угрозам, вовсе не то, чем кажется. Возня с преследованием военного преступника Илиа Вольевой – не более чем прикрытие настоящей, чрезвычайно секретной деятельности. Кстати, Вольева умерла много лет назад.

Ему показалось, что инквизитор лжет, но странным образом ее ложь куда ближе к правде, чем все известное Торну о Департаменте внешних угроз.

– Так зачем делать вид, что вы разыскиваете ее?

– Затем, что наш поиск тесно с нею связан. Мы хотим добраться до ее корабля. Имя Вольевой – отличное прикрытие для таких поисков, позволяющее не упоминать нашу истинную цель.

Старшая женщина, назвавшая себя Ириной, кивнула.

– В сущности, весь этот Департамент занят кораблем Вольевой, и более ничем. Прочее – лишь маскировка, хотя неимоверно сложная, включающая без малого войну с полудюжиной других департаментов.