Ковчег Спасения

Рейнольдс Аластер

По словам хозяина Замка, он уже проиграл некоторое количество возможных сценариев угона и пришел к выводу: лучшее время для атаки — первая фаза выхода в космос, когда субсветовик только что отошел от станции. В этот момент корабли Ультра наиболее уязвимы: пилоты почти всегда пренебрегают обычными мерами предосторожности. Еще лучше, если это будет корабль, экипаж которого проводит законные торговые операции только в качестве прикрытия. Обычно такие корабли продавали какой-нибудь фракции оборонительные системы, а их противникам — вооружение. Разумеется, Ультра старались не разглашать подобные сведения. Однако Хи успел развернуть шпионскую

сеть по всем маршрутам и стоянкам. Переговоры между кораблями также прослушивались. Скорпио смог познакомиться с последними записями, где в море технических терминов и коммерческого жаргона можно было выловить крупицы полезной информации. В процессе Хи обратил внимание на один из звездолетов, который некоторое время находился в пространстве Йеллоустоуна — последнее время дела у его экипажа шли довольно скверно.

— С самим кораблем все в порядке, — сказал Хи, конфиденциально понизив голос. — Технически исправен — по крайней мере, нет ничего такого, что невозможно было бы починить по пути к Дельте Павлина. Думаю, он нам подойдет, Скорпио.

Он выдержал паузу.

— Я переговорил с Лашером… кажется, это твой заместитель? Теперь он в курсе моих планов. Я попросил его набрать штурмовую группу для этой операции — несколько сотен лучших бойцов. Не обязательно свиней. Но, подозреваю, они будут в большинстве.

— Постой, постой… — Скорпио поднял короткую неуклюжую руку. — Ты сказал «Лашер». Каким чертом ты его знаешь?

Хи выглядел скорее удивленным, чем раздраженным.

— Это мой город. Я знаю в нем все.

— Но Лашер…

— Он предан тебе, как и раньше. Я это знал и даже не пытался переманить на свою сторону. Сначала он был твоим почитателем, верно?

— Ты ни черта не знаешь о Лашере.

— Того, что я знаю, достаточно. Он убьет себя, стоит тебе только слово сказать. Повторяю, я не пытался его переманить. Я… рассчитываю на твое согласие, Скорпио. Вот и все. На то, что ты примешь мою просьбу и сделаешь то, о чем говорилось. Лашер считает, что ты приказал набрать бойцов, а я просто передал приказ. Что поделать, пришлось опередить события. Но, как было объявлено ранее, нынче не время для сомнений. Мы ведь не склонны к сомнениям, верно?

— Нет…

— Вот и славно, — Хи похлопал его по плечу, как старого друга. — Корабль «Ужасный ребенок», из торгового округа Индустрии Марка Гектора. Как думаешь, Скорпио, вы с Лашером сможете его взять? Или я обратился не к тем свиньям?

— Пошел ты, Хи!

Владелец Замка расплылся в лучезарной улыбке.

— Как я понимаю, это знак согласия.

— Я не закончил. Мне нужна моя команда. Не только Лашер, но и все, кого я укажу. Неважно, в Малче ли они, неважно, в каком дерьме плавают и что натворили. Ты доставишь их сюда. Понятно?

— Сделаю все что смогу. Я тоже не всемогущий.

— Отлично. В общем, когда дело будет сделано и мы погрузим Клавейна на борт…

— Ты тоже с ним полетишь. Понимаешь, другой дороги тебе нет. Неужели ты серьезно думаешь, что сможешь вернуться в стоноровское общество? Тогда попробуй выйти отсюда — прямо сейчас. Я пожелаю тебе всех благ, но защищать тебя не стану. И насколько бы Лашер не был предан тебе, Конвент выследит вас по запаху крови. Тебе нет никакого смысла здесь оставаться. Равно как и Антуанетте, и Ксавьеру. Вы отправляетесь с Клавейном, и это будет мудро.

— Говоришь, я должен покинуть Город Бездны?

— Всем нам время от времени приходится выбирать, Скорпио. Это не всегда

легко. Но этого никому не избежать… — Хи сделал неопределенный жест. — Кто говорит, что это навсегда? Ты здесь не родился, как и я. Через сто или двести лет Город все равно не исчезнет. Он может измениться, стать непохожим на нынешний, но разве это имеет значение? Он станет лучше или хуже. Но то, какое место ты в нем займешь, зависит только от тебя. Возможно, к тому времени ты уже не захочешь возвращаться.

Скорпио устремил взгляд на бегущие строчки, изобилующие жаргонными словечками торговцев.

— А корабль, про который ты говорил…

— Да?

— Если я захвачу его, передам Клавейну и решу остаться на борту… есть кое-что, на чем я настаиваю.

Хи пожал плечами.

— Пара условий с твоей стороны — вполне законно. И чего ты хочешь?

— Переименовать его. Пусть он называется «Зодиакальный Свет». Вопрос открыт для переговоров.

Хи посмотрел на него с холодным, отстраненным любопытством.

— Уверен, что мистер Клавейн не будет против. Но почему именно это так? Это для тебя что-то значит?

Скорпио не ответил.

Позже, намного позже, уже зная, что захват корабля прошел удачно, команда высажена, а судно направляется в систему звезды Дельты Павлина, где находится мир планеты под названием Ресургем, Хи стоял на одном из балконов среднего уровня Шато де Карбо. Теплый ветер трепал полы его черного халата, и они хлестали по ногам. Хи глубоко втянул воздух, ощущая ароматы мазей и пряностей. Здание все еще находилось внутри пузыря атмосферы, пригодной для дыхания, которую извергала из Бездны умирающая Лилия — колоссальное творение биоинженерии Конджойнеров, созданное в течение краткого срока их безмятежного правления. Стояла ночь, и в силу какого-то редкого совпадения внешних оптических условий и собственного настроения он обнаружил, что Город Бездны невероятно прекрасен — как все человеческие города, которые в том или ином смысле обязаны своей жизнью людям. Хи много раз видел, как Город менялся. Но ничто не менялось так, как он сам.

Сделано, подумал он.

Корабль в пути, Клавейн получил помощь и сможет выполнить свою миссию. Он наконец-то совершил бесспорно хороший поступок, единственный в своей жизни. Конечно, это не может искупить все его прошлые деяния, все совершенные им жестокости — даже страдания инопланетного существа, которое он так и не смог спасти, которое подвергалось истязаниям, прежде чем Мадемуазель поместила это создание в свой замок. Но это лучше, чем ничего.

Все, что угодно было лучше, чем ничего.

Балкон тянулся вдоль боковой стены черного здания, ограниченный невысоким парапетом. Хи подошел к самому краю. Теплый ветерок, похожий на неглубокое дыхание животного, набирал силу, пока не стал довольно ощутимым. Внизу, на расстоянии головокружительных километров, в безумных лабиринтах света запутался Город. Таким было небо над его родным поселением после воздушных боев — одно из немногих воспоминаний молодости.

Однажды он сказал себе: когда, наконец, достигнет искупления, когда сделает нечто, способное покрыть хотя бы некоторые совершенные грехи, он оборвет свою жизнь. Лучше умереть с почти равным счетом, чем подвергаться риску совершить в будущем нечто худшее. Его воля к злу не исчезала, хотя и спряталась где-то в глубине — и все еще жила там, свернувшись в ожидании, как гамадриада. И опасность слишком велика.