Ковчег Спасения

Рейнольдс Аластер

— Вещи, которые я сделал, Илиа. Преступления, которые я совершил.

— Капитан, все мы совершали преступления.

— Мои были исключительными.

Да, подумала она, с этим не поспоришь. Втайне от всех договорившись с инопланетным разумом — Трюкачами, — Капитан совершил чудовищное преступление против одного из членов своей команды. Он уговорил Трюкачей переправить собственное сознание в мозг этого человека. Трюкачи выполнили это куда аккуратнее, чем позволяли человеческие технологии. Таким образом, в течение многих лет Бренниген существовал на корабле

единым в двух лицах. Один из этих двух медленно изменялся, пораженный Комбинированной Эпидемией.

Преступление было слишком отвратительным, чтобы раскрыть его остальным членам экипажа. Тайное стало явным лишь во время драматических событий в системе Цербер-Гадес. Именно тогда Вольева позволила Капитану поглотить и трансформировать свой собственный корабль. Это было наказанием за преступление. Тогда Вольевой ничего не стоило просто убить Капитана, но у нее была еще одна причина для такого выбора. Это давало ей дополнительный шанс на выживание. Корабль уже находился под контролем одной враждебной силы, и если бы ее место занял Капитан, это означало бы меньшее из двух зол. Илиа с готовностью признавала, что с тех пор не часто подвергала это решение анализу.

— Я знаю, что ты сделал, — сказала она. — И тебе известно, насколько мне отвратителен твой поступок. Но тебе уже пришлось пострадать, Капитан, никто этого не отрицает. Пора оставить прошлое в прошлом и двигаться дальше.

— Я чувствую себя виноватым.

— А я чувствую себя виноватой за то, что сделала с артиллеристом. И виновата во всем этом не меньше твоего, Бренниген. Если бы я не довела его до безумия, сомневаюсь, что эта каша вообще бы заварилась.

— И все-таки я должен жить с тем, что сделал.

— Это случилось очень давно. Ты был напуган. Не спорю, это ужасное преступление, но оно не являлось поступком разумного человека. Это не делает твой поступок оправданным. Это делает его немного более понятным. Если бы я оказалась в твоей ситуации… которую и человеческой не назовешь… если бы я оказалась чем-то заражена и знала, что это что-то меня убьет… Знаешь, я не поручусь, что не решилась бы на столь крайние меры.

— Ты бы никогда его не убила, Илиа. Ты выше этого.

— Капитан, на Ресургеме меня считают военным преступником. Знаешь, иногда мне кажется, что они правы. А если бы мы на самом деле разрушили Феникс?

— Вы же этого не сделали.

— Надеюсь.

Снова долгая пауза. Вольева продолжала шагать по щиколотку в слизи. Выделения корабля всегда различались по текстуре и цвету — например, в соседних отсеках или коридорах. Если бы не ее устройства, он затопил бы себя за пару месяцев. Интересно, помогло бы это Капитану или наоборот. Вольева надеялась, что никогда не отважится на такой эксперимент.

— Илиа, чего ты хочешь на самом деле?

— Орудия, Капитан. В конце концов, ты можешь ими управлять. Я пыталась поработать с ними, но результат ошеломляющим не назовешь. Они полностью интегрированы в старую сеть управления.

— Они мне не нравятся, Илиа.

— Мне тоже. Но сейчас, как мне кажется, они нам нужны. У тебя есть

сенсоры, Капитан. Ты видел то, что видели мы. Я показывала тебе, как были уничтожены каменистые луны. И это только начало.

После новой подозрительной паузы Капитан произнес:

— Я видел, что они сделали с газовым гигантом.

— Тогда ты должен был видеть, что там возникает кое-что новое. В облаке, в которое они превратили Рух. Пока это просто набросок, наполовину сформированный зародыш. Но оно явно возникло не просто так. Это что-то огромное, Капитан. Мы никогда не имели дела ни с чем подобным. Уже сейчас — несколько тысяч километров в поперечнике. И оно продолжает расти.

— Я не видел.

— Я не знаю, что это за штука и чем оно будет. Но могу догадаться. Подавляющие хотят сотворить что-то с солнцем, с Дельтой Павлина. Что-то непоправимое. И сейчас я бы уже не говорила, что они хотят спровоцировать взрыв. Произойдет нечто большее, чем любой выброс массы, о котором мы слышали.

— Что за оружие может убить солнце?

— Не знаю, Капитан. Не знаю… — Вольева изо всех сил затянулась окурком, но он уже давно потух. — Только сейчас меня куда больше занимает другой вопрос. Гораздо более интересный. Что за оружие может убить их оружие?

— Ты думаешь, что орудия из Тайника подойдут?

— Их там тридцать три. Какое-нибудь да справится, как ты думаешь?

— Ты хочешь, чтобы я в этом участвовал, — произнес Бренниген.

Вольева кивнула. Разговор только что достиг критической точки. Если кататонического припадка сейчас не последует, значит, в отношениях с Капитаном Джоном Бреннигеном достигнут значительный прогресс.

— Что-то в этом роде, — сказала она. — В конце концов, ты контролируешь орудия. Я сделала все, что могла, но не могу заставить их подчиняться без твоего согласия.

— Это очень опасно. Сейчас нам ничто не угрожает. И мы ничего не сделали, чтобы спровоцировать Подавляющих. Использование Тайника… даже единственного орудия из Тайника…

Он не закончил фразу. Впрочем, достроить ее было нетрудно.

— Знаю, это немного рискованно.

— Немного рискованно? — удивленный смех Капитана вызвал что-то вроде маленького землетрясения. — Ты всегда была склонна преуменьшать, Илиа.

— Хорошо. Ты поможешь или нет, Джон?

Последовала холодная пауза.

— Я немного подумаю, Илиа. Немного подумаю.

Пожалуй, это в самом деле можно было считать прогрессом.

Глава 26

Скейд нанесла удар без предупреждения. Несколько недель Клавейн пребывал в ожидании, но не мог точно догадаться, что именно произойдет. Хотя он знал «Ночную Тень» как свои пять пальцев, пользы от этого не было: «фабрика» на борту военного межзвездного корабля позволяла Скейд создавать оружие со скоростью воображения, изменяя каждый экземпляр в зависимости от требований ситуации. Подобно сумасшедшему кукольнику, его противница могла за считанные часы облекать в металл самые темные фантазии, а затем спускать их на врага.