Ковчег. Исчезновения — 1.
Шрифт:
— Ну, в общем-то… — проговорил Еремеев, хотя ему отнюдь не казалось, что это требует столь мудреного определения.
— Вот! — кивнул мальчик. — Но ведь и они точно так же, согласитесь, не в силах созерцать вас! Это означает, что вы для них — в такой же степени исчезнувший. Обычная инверсия. Так кого же в таком случае следует считать в действительности исчезнувшим, вас или упомянутую вами Ирину?
Еремеев подумал, что, видимо, четвертый уровень вправду оказался высоковат для него.
— Но ведь меня всегда можно найти, — не нашел он более веского аргумента.
—
Еремеев вспомнил заодно и затерявшуюся в просторах Москвы эту самую Щитораспределительную улицу, находившуюся снаружи, и впрямь почувствовал самого себя исчезнувшим из привычного окружающего мира.
— Но хотя бы скажи — ее похитили? — спросил он.
— Или напротив — помогли ей избежать похищения, — задумчиво проговорил вундеркинд.
— По-моему, — начал уже злиться Еремеев, — ты снова перепутал уровни и хочешь, чтобы я взобрался выше, чем позволяют мне мои сирые мозги. Как-нибудь поясни, будь любезен.
Мальчик вздохнул:
— Хорошо, попробую. Придется сделать это на одном примере. Представьте себе: жил некто на свете, с детства чувствовавший, что очень сильно отличается от остальных. Предположим, обладал "ай кью" равным двумстам пятнадцати или даже двумстам восемнадцати. И был этот некто все время задумчив, ибо его интересовала истина, глубинная природа вещей… У этого "некто" были родители, души в нем не чаявшие и, разумеется, как все родители, желавшие ему лишь добра. Но только это добро они понимали очень уж по-своему — чтобы их отпрыск был как все: играл в компьютерные игры, посещал дурацкие дискотеки, для их и своего спокойствия не замечал невежества учителей. А вершиной блага по нынешним временам они считали карьеру финансиста, ну и, соответственно, поступление сперва в экономический колледж, затем в финансовую академию… И вот теперь скажите — разве это не они пытались похитить свое чадо из того мира, в котором лежало его истинное предназначение? В том-то и дело, что именно они! А тот, кто помог их чаду исчезнуть… разве в действительности не он помог ей не быть похищенной?!..
…Ей ?!.. Боже! Ну конечно же! Наконец-то Еремеев узнал ее!
Так вот почему таким странным казалось ему, Еремееву, это лицо! По сравнению с той, давней, видимо, фотографией, девушка, правда, сильно похудела, и прическа была совсем другая, мальчишеская, но ошибки быть не могло, это была, безусловно, она, та самая девушка из сайта "Исчезновения", при загадочных обстоятельствах пропавшая в лесу. И даже несмотря на это мальчиковое облачение и прическу, прехорошенькая, ей-Богу, девушка, с удивительно умными серыми глазами и утонченными чертами лица!
— Тебя же Нина зовут! — воскликнул он. — Ты ведь та самая Нина Кшистова!
— Узнали все-таки… — улыбнулся вундеркинд, или как его (ее) теперь называть. — А еще спрашивали, для чего мне нужна была маскировка!
— Но как же ты все-таки там, в лесу, исчез?.. Исчезла?.. — придя в себя, спросил Еремеев. — Клянусь, я никому не скажу.
— Позвольте мне все же до поры до времени оставить это при себе, — твердо сказала девушка. — Да и вообще речь ведь
— Ты утверждаешь, что это я был ее настоящим похитителем?
— Для того, чтобы это утверждать, мне не хватает информации, — ответила Нина. — Я всего лишь предполагаю, что именно так оно могло быть. Возможно, она мечтала жить совсем, совсем иной жизнью, нежели та, которой она живет?
"И, возможно, совсем, совсем с другим человеком, нежели я…" — мысленно добавил он про себя. Он вспомнил, как они с ней жили в последний год, и подумал, что, пожалуй, именно так оно и было.
— Я права? — спросила девушка.
Как раз такой вопрос нынче задавал ему и Небрат. Похоже, детектив до чего-то эдакого впрямь докопался. Еремееву стало даже чуть неловко, что сперва хотел расторгнуть с ним контракт, а затем оставил его плясать у запертых дверей.
— Да, — кивнул он, — она чувствовала, что рождена быть… Ну, в общем, другой. Вначале считала, что ее истинное призвание — быть гадалкой…
— А вы ей мешали?
— Да нет, пожалуй. Просто иногда позволял себе над этим слегка подтрунивать.
— Вы сказали, что это было поначалу, — напомнила Нина. — А потом?
— Незадолго до исчезновения вообразила себя жрицей вавилонской богини Иштар.
— Это те, которые занимались?.. — Девушка проявила большую деликатность, чем давеча Небрат, и не стала заканчивать фразу.
Еремеев добавил:
— Она даже придумала себе имя, хотела называться Ина-Эсагиларамат.
— Что означает "Любимая в храме Эсагилы", — так же легко, как тогда Небрат, перевела Нина с вавилонского, но услышанное из ее уст, Еремеева это удивило гораздо меньше. — Что ж, — сказала она, — какая-никакая — а информация. Значит, Ина—Эсагиларамат?.. — С этими словами она тут же стала что-то набирать на клавиатуре.
И вдруг Еремеев увидел на экране компьютера Ирину. В том самом одеянии, которое он когда-то назвал сарафаном, она шла по какому-то длинному коридору без дверей. Взгляд у нее был поначалу отрешенный, словно она находилась в состоянии транса. Но потом она взглянула…
Боже, она взглянула прямо на Еремеева! Неужели в эту минуту она видела его?
— Ира! — воскликнул он.
Показалось, она услышала. Во всяком случае, вздрогнула, безусловно.
— Звук! Дай звук! — крикнул Нине Кшистовой Еремеев.
Однако вместо того, чтобы прибавить звук, та вдруг произнесла:
— Проклятье! Я его недооценивала! Хуже нет, чем недооценивать противника. — И с этими словами выключила компьютер.
Ирина исчезла, как искра, промелькнувшая и тут же растаявшая в воздухе.
Еремеев схватил Нину за руку:
— Что ты сделала?! Зачем?!
— Господи, да посмотрите же вон туда! — воскликнула она.
Еремеев увидел чуть поодаль еще один небольшой, черно-белый экранчик. На этом экранчике было видно, что сыщик Небрат как-то все же проник в антикварную лавку и теперь ковыряется отмычкой в двери, ведущей в подвал.