Ковенант. Альтерген
Шрифт:
Я уже поднял оружие, подержав в руке. Нет, все, к запястью больше прикладывать не буду, не хочу. Предчувствие ровно такое же, как было недавно на горном серпантине, когда решил дальше на крыльях не лететь. Пусть на клинке ни капли крови не осталось, но теперь появилось словно отторжение, как будто стерильность потеряна и приложи я его к руке как раньше, могу заразиться чем-нибудь очень нехорошим.
Бойцы вместе с офицером немного постояли рядом, наблюдая и за мной, и за ритуальным ножом. Пока я думал, офицер остался, а остальные двинулись прочь, навстречу дисциплинарному взысканию. Не
Оставшийся рядом со мной офицер уже говорил что-то, сообщая что сначала вывезут тяжелых, потом меня. Я не спорил и даже почти не слышал, в голове словно полки с мыслями обрушились, смешавшись в одну большую спутанную кучу. Еще вроде стою без движения на месте, а ощущение как будто раздваиваюсь, скорее даже расслаиваюсь словно на многочисленные копии.
Сначала не понял в чем дело, потом догадался — это ведь еще стимулятор действует, буквально распирая меня неизрасходованной энергией. Ведь с того момента, как я себе сразу две дозы вколол, даже трех минут не прошло, еще не вышел заряд бодрости. Осматриваясь вокруг понял еще, что я единственный почти невредимый среди группы ковенантов — у меня только на ладони рана, которую уже порошком кровоостанавливающим засыпали, причем я даже не заметил кто, как и когда.
Кого-то из недавних пленных ведут к берегу, остальные лежат на каменистой земле здесь, к ним бегут медики с носилками. Бочком-бочком я отошел подальше к безжизненной теперь огромной арке несостоявшихся ворот портала и опустился на землю, бросив кинжал на камни неподалеку. Посидел немного, потом обхватил голову руками и едва сдержал стон — хотелось вскочить и бежать куда-нибудь, вот только была одна проблема: от себя не убежишь.
Со стороны основной суеты вдруг послышались громкие ругательства, причем все более интенсивные. Когда я понял, что «факин-факин-факин» приближаются ко мне, поднял голову и увидел чернокожего викинга. Он шел, за ним от безжизненно висящей руки тянулись белые бинты и несколько медиков, пытающиеся парня удержать. Последовала очередная порция «факин-факин-факин», медики отстали.
Присев рядом, не обращая внимания на висящую рукой плеть, чернокожий викинг тронул меня за плечо. Видно, что хотел было начать говорить, но вдруг посмотрел чуть дальше. Обернувшись по направлению его взгляда увидел, как со стороны берега к нам идет пришедшая в себя короткостриженая девушка, вместе с ней хромает и римлянин-американец. Подошли ближе и встали рядом с нами, опираясь друг на друга.
Американец что-то спросил, но у меня в ушах шумело, в глазах двоилось, возникло странное чувство, что это все уже со мной было. Я будто уже проживал все это — видел их всех в точно такой же ситуации, слышал все то же самое, что они сейчас вразнобой говорят.
Неожиданно понял, что ощущение вторичности возникло оттого, что я просто медленно воспринимаю происходящее, с задержкой. Торможу реально, словно сбой в программе поймал с прерыванием — органы чувств воспринимают информацию с разной скоростью. Вижу, как американец говорит, но звуки доходят с задержкой, еще больше времени тратится на то чтобы понять сказанное, потому и кажется, что все это уже было.
Стоящий рядом римлянин
— Не, не понимаю я, — покачал головой даже не желая знать, что он там сказал.
— Russian?
— Да. Американец? — машинально спросил я в ответ.
— Yes. Canadian, — закивал американец.
— Дарси Хавер, — проговорила коротко стриженная девушка, представляя американца. — Эмина Вукович, Янник Тесфайе, — представилась сама и показала мне на чернокожего викинга.
— Максим Суворов, — больше рефлекторно ответил я, параллельно пытаясь сконцентрироваться, чтобы вернуть в норму засбоившее восприятие. Сидящий рядом чернокожий Янник Тесфайе что-то говорил, я только головой покачал.
— Он сказал, что на алтаре лежал его брат, — перевела Эмина.
Так. В единый момент времени усилием вернуться получилось, но смысл пока ускользает. Логика, помоги! Логика помогла, подсказывая решение: именно в алтарь я вбил заряженную божественным огнем термобарическую гранату. Мало того, что мне теперь тот убитый парень во сне будет приходить, так еще и с его братом сейчас качели предстоят, с выяснением зачем я его убил.
Ну да, что-то этот викинг страстно говорит, жестикулируя здоровой рукой.
Любому будет ясно, что иных вариантов попробовать спасти остальных — не убив всю толпу вместе с жертвой на алтаре, у меня не было, но как это объяснить разъяренному негру-викингу рядом, у которого я только что брата убил?
— Янник говорит, что его брат никогда не сможет сказать тебе спасибо, но он это делает за него.
Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Вроде получается, что разборки отменяются, а чернокожий викинг меня благодарит? Отлично — вздохнул я, не чувствуя ничего, кроме опустошения, наложенного на стремительный перестук в ушах, пульс сейчас далеко за сто пятьдесят в минуту. Собравшаяся рядом троица говорила что-то еще, я кивал, но звуки словно приглушало. Не двигаясь с места вдруг ощутил словно падаю куда-то, а после меня просто выключило.
Последней мелькнувшей мыслью было, что в месте где поселки названы Вратами Ада и Жопой ничем хорошим мероприятие закончиться просто не могло, сколько патронов или удачи с собой не бери.
Глава 8
— Так что с ним, док?
— Вам подробно или попроще?
Звуки речи выплывали словно из ниоткуда. Ощущения схожи с воскрешением, но только схожи — чувствительность быстро возвращается и понимаю, что лежу на кровати, а не парю в облачном нигде перед иными сущностями. Рядом едва слышно попискивает медицинское оборудование, чужая речь звучит уже отчетливей.
— Давайте по-простому, — голос знакомый.
— Вы боксом занимаетесь? — а этот незнакомый, сиплый с хрипотцой.
— В юности было.
— Представьте, что наш юноша вел поединок с жизнью, а роль ловящей удары головы выполняла его психика. Раз за разом он попадал в нокдауны, при этом избегая вставать на колено стремясь продолжать поединок, но на острове вместе с очередным ударом его выключило нокаутом, оказавшимся по совокупности предыдущих пропущенных ударов чрезвычайно тяжелым и глубоким.