Козельск - Могу-болгусун

Иванов-Милюхин Юрий Захарович

сгорбившись заковылял ко входу в шатер, не обращая ни на кого внимания.

Поверх шубы у него болталась из стороны в сторону золотая пайцза с головой

тигра и квадратными письменами, предупреждающими всех о том, что тот, кто не

окажет чести обладателю сего знака, достоин смерти. Тургауды Гуюк-хана

подняли острия копий, склонили головы в знак почтения и признания заслуг

старого воина. Субудай откинул полог и, перетащив больную ногу через высокий

порог, вошел в полутемный

шатер, освещенный несколькими китайскими

светильниками. Здоровый глаз у него принялся ощупывать всех, кто сидел на

ковриках поверх толстых войлочных подкладок, разложенных вдоль стен. Сын

кагана высился напротив входа на небольшом возвышении, покрытом шемаханским

ковром, подобрав под себя ноги в зеленых сапогах и набросив поверх кольчуги

арабский парчевый халат, расшитый золотыми нитками. На плоском лице с

острыми черными зрачками, бегающими между припухших век, отражалось

раздражение от неудач последних дней. Правая рука поглаживала рукоятку

кипчакского хутуга-кинжала в ножнах, обшитых бархатом и усыпанных

драгоценными камнями, левая вертела рукоятку плети о семи хвостах.

Просверлив вошедшего не слишком дружелюбным взглядом, Гуюк-хан напустил на

себя удивление, не торопясь с таким-же восклицанием. Субудай не стал ему

мешать искать подходящее междометие, он продолжил, стоя у входа, изучать

гостей. Здесь были несколько царевичей, трое темников с позолоченными

пайцзами на шеях во главе с Бурундаем и его сыновьями, начальниками полков, и вездесущий Бури, занимавший на этот раз место рядом с хозяином шатра по

его правую руку. Бури тоже напрягся, не зная, как себя вести. Старый воин

снисходительно усмехнулся, ожидая приглашения пройти вглубь шатра и

присоединиться к присутствующим, он отлично понимал царевича-полукровку, мечтающего о том, чтобы все чингизиды признали его равным себе. И пока

тишина, наступившая с его приходом, не прервалась, первоначальное намерение

принять участие в совете уступило у него место совершенно другим мыслям.

– Непобедимый, я рад, что ты решил посетить мой шатер и послушать наши

мнения по поводу крепости Козелеск, которую мои тумены не смогли взять

сходу, – нарушил тишину Гуюк-хан. Он повел ладонью вокруг себя. – Ты можешь

занять среди нас место там, где тебе захочется.

Старый полководец, в ответ на запоздалое приглашение, едва заметно

наклонил голову и пробурчал:

– Сиятельный, я признателен тебе за оказанную честь присоединиться к

членам твоего военного совета, – он махнул здоровой рукой, показывая, что не

стоит о нем беспокоиться. – Но я хотел бы предложить тебе проехаться со мной

до крепости и на месте обсудить вопрос о ее штурме.

–

Ты нащупал в ее стенах брешь! – подскочил на ковре Гуюк-хан, не в

силах справиться с нетерпением, охватившим его. – С какой стороны ты решил

нанести удар?

– Не спеши, Сиятельный, талые воды не сошли и сойдут еще не скоро, к

тому-же, даругачи-начальник не успел подтянуть сюда камнеметные машины, вместе с этими требюше из страны Окситании, – остановил его Субудай. – Пока

мы только примеримся, где лучше разместить машины и самострелы, чтобы одни

пробили наконец в стене урусутской крепости нужную брешь, а работа вторых

принесла наибольшую пользу нашим воинам.

– Пусть лучше требюше разобьют ворота Козелеска вдребезги, чем они

будут бесполезно долбить дубовые бревна вокруг него, – воздел Гуюк-хан руки, он поднялся со своего места. – Тогда нашим воинам не придется карабкаться на

его стены.

Царевичи и темники повскакивали вслед за ним на ноги, ожидая, кого из

них возьмут с собой два лица, наиболее влиятельных в орде, все они были

нацелены только на победу, а какой ценой она достанется, их мало

интересовало. Зато за эту победу на поле брани можно было получить право

быть первым в разграблении побежденного города и захвата в плен лучших его

жителей – мастеровых людей, молодых женщин и детей, не доросших до оси

колеса. А еще в награду от курултая принять в свое управление после

возвращения из похода богатый улус и власть, настоящую и безграничную. Это

было куда лучше, нежели путаться под ногами у своих же удачливых

родственников, успевших прорваться к подножию трона, и чувствовать себя

всегда униженным, тем более, выпрашивать у них милостей. Но старый

полководец, не спрашивая согласия Сиятельного, поманил за собой только

царевича Бури, внука Джагатая, еще двух царевичей, внуков хана Тули, и

темника Бурундая с двумя его сыновьями. Избранные вышли вслед за Субудаем из

шатра, вскочили на коней и надели на левые руки китайские металлические щиты

с умбонами, украшенные иероглифами, которые до этого были приторочены сбоку

седел. Царевичи и темники ждали, пока старый полководец с помощью своих

кешиктенов заберется в удобное седло с изодранными попоной и потником, служившими с тех времен, когда он совершал набеги на южные и восточные

страны вместе со своим другом Священным Воителем. Поезд неспеша тронулся к

выходу из леса, за которым раскинулась равнина, наполовину затопленная

полыми водами. Это была пойма реки Жиздры, ее нужно было объехать кружным

путем, чтобы приблизиться к стенам крепости с южной стороны на максимально