Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
десятского, ставшего начальником над половиной сотни. Никто не высказал даже
слова против его назначения на этот пост воеводой Радыней и тысяцким
Латыной, все знали Вятку как храброго воя, способного принять на себя удар
сразу нескольких мунгалов. Когда подошли остальные, Вятка вошел в середину
круга и поднял руку, отвлекая внимание охотников на себя, потому что многие
из них взялись провожать глазами веревки и лестницы, хвосты которых быстро
уползали
тугаров, если бы таковая возникла, обрекая охотников с этого момента самим
отстаивать свои жизни. А Вятка переговорил с разведчиками, успевшими
вернуться от рва, он дал новое задание и когда они растворились в туманном
молоке, обратился к мужикам:
– Десятским собраться за моей спиной, – негромко, но властно, потребовал он, а когда те затеснились позади, объявил. – Вы идете под мое
личное начало, так-же Званок с Улябихой, сбеги Якуна с Курдюмом и ратник
Звяга.
– А десятки на кого оставишь? – донеслось из круга дружинников. Вятка повернулся на голос и твердо объявил, будто давно решенное: – Первый десяток идет под начало Бранка, второй я оставляю за Охримом, третий за Роботкой, четвертый за Темрюком и пятый за Голядой, старым
ратником. Вы их знаете, каждый успел показать себя добрым воем.
– Тако оно и есть. – Твоя правда, Вятка, – согласно зашумели охотники. – С ними можно
ходить хоть на медведя, хоть во вражий стан.
Вятка подождал, пока вновь назначенные старшие десятков займут места, и
снова чуть возвысил голос:
– Как только дойдем под стеной до места поворота за углом крепости, пройдем ров, а за ним Другуску, и углубимся в расположение нехристей, то
запомните одно важное правило: приближаться к тугарским коням нужно только
спереди, сзади к ним подходить опасно. Мало того, что злые сами по себе, они
сейчас еще голодные. Вот почему я приказал вам натереться хлебом, и вот
почему говорю об этом только сейчас.
– Это чтобы до нас лучше дошло, – догадался кто-то. – Бежать-то нам
теперя некуда.
– А натерлись мы хлебом затем, чтобы мунгальские кони не лягались, а
тянулись к нам мордами, – продолжил другой ратник разгадку странностей
десятского. – Ну, Вятка, хватов сват, все наперед знает.
Когда смолкли удивленные возгласы, Вятка повел урок дальше: – Тугары спят на ковриках, подложив под головы седла или попоны, держа
в руках чембуры – третьи поводы, протянутые от уздечек, чтобы лошади не
отходили ни на шаг. Подкрадаться к ним надо лесной рысью и бить засапожным
ножом посередке груди, или резать горла, чтобы
мигом вскочат на ноги.
– Ежели кто заполошится, бейте того ножом под челюсть, – добавил
Голяда, старый воин. – Они тогда сворачиваются в клубок и дергаются молча, пока не сдохнут.
– Если между ними пыхнет сполох, хватайте тугарские саадаки с луками и
колчанами и сбегайтесь ко мне, я подам сигнал волчиным воем и загодя выберу
место между ихних отрядов, – продолжил Вятка, кинув на Голяду одобрительный
взгляд. – Луговину накрыл непроглядный туман и можно стравить поганых, ежели
встать друг к другу спинами и целить в разные стороны из их луков. А потом, когда они начнут меняться своими же стрелами, отбежать на безопасное
расстояние.
– Так было, когда нашу дружину окружили половцы с другой стороны
крепости, за Клютомой. Тогда тоже на землю пал густой туман, – поддакнул
старый ратник, решивший взять на себя роль консультанта. – А было это при
княжении нашего Мстислава Святославича.
Вятка в знак одобрения снова кивнул головой, видимо, поддержка Голядой
его задумок была как раз вовремя. Он присмотрелся к лицам ратников, выискивая признаки сомнений или первые знаки волнения, могущего перерасти в
страх. Но таковых не оказалось.
– Если наша задумка не будет получаться, всем охотникам должно
вскакивать на ихних коней и во весь дух мчаться к стенам крепости, – Вятка
поправил кожаный пояс, передвинул ножны с одним из ножей поближе к середине
поджарого живота и закончил. – Даст Бог, наши ратники успеют опустить
подъемный мост, чтобы мы могли пересечь по нему матушку-Жиздру, нашу
защитницу. Конного теперь она вряд ли выдержит.
– Можно не сомневаться, что все так и будет. Охотники бесшумно продвигались вдоль стен, снег был притоптан копытами
мунгальских коней, сумевших перескочить Другуску по крепкому льду, днем
носивших всадников по мериметру крепости. После того, как было пройдено
место слияния небольшой речки с Жиздрой, десятский сделал крутой поворот и
повел охотников к рву перед Другуской, невидимому в сплошном тумане, потому
что дальше могли встретиться засады, устроенные мунгалами под стенами. Когда
до него оставалось примерно с десяток сажен, пахнуло такой вонью, что у
многих ратников едва не началась рвота, а из глаз градом посыпались слезы.
Вятка сунул под нос кусок понявы – беленого полотна – захваченной с собой
для перевязки ран, дышать смрадом было почти невозможно. От этого места