Кожа саламандры

Петренко Евгения

И я бросила взгляд из-под ресниц на сидхе, который увязывал багаж. Он тоже смотрел на меня. При чём как раз туда, где была рана.

– Волнуется? Или думает о чём-то более приятном, чем медицина?

Мы оба одновременно смутились и сделали вид, что готовимся к отлёту. Он не просил осмотреть рану. И вообще, со вчерашнего вечера отвечал односложно и только по делу.

– Тоже мне лекарь!.- с тайной обидой подумала я,- мог бы и поинтересоваться моим ранением.. профессионально..

В

голове хмыкнул Труми.

– Брысь!- послала я команду неугомонному проныре и полезла за спину, уже устроившемуся в седле, сидхе.

Сегодня мы летели над лугами Приболотья. А после обеда это уже были земли хомо. Лето раскрасило луга и поляны множеством цветущих растений. Поля вокруг посёлков светло-салатовые от молодых побегов хлебных злаков и более тёмные от овощных посадок. А вот, уже покрывающиеся жёлтыми бутонами, масличные.. Такое цветное лоскутное одеяло, от полёта над которым кружилась голова. А может она кружилась от чего-то другого? Я жалась к спине сидхе и с таким упоением вдыхала его чуть терпкий аромат, что даже плакальщик за спиной только вздыхал и не решался нарушать очарование своими ядовитыми комментариями.

А может он просто угрелся и спал? Представляю, что ему там может присниться. От вынужденного безделья и близости горячего мужского тела, я в своих фантазиях заходила так далеко, что начинал ёрзать и сидхе. Слава богам, моих мыслей он не слышал, но эмоциональный фон его точно доконает.

– А что будет, если он, как Нариель..

Тело помимо воли жарко вспыхнуло. Конечно мальчишка был грубым и напугал меня. Но, если более опытный Лами окажется нежнее.. Мне хотелось узнать, от каких ощущений могут так стонать и вскрикивать женщины, как моя горничная Ная, которую я подслушала в вечернем саду с молоденьким разведчиком пустошей, отряд которых на время остановился в дворцовых казармах.

Следующая наша стоянка оказалась у реки с красивым именем Саграна. Это один из крупных притоков Аниши. Её исток, в Цверговых горах. Дальше она спускается к подножью и бурные воды, растекаясь там широкой голубой гладью, делят границей земли хомо и степные раздолья воргенов. Дальше Аниша разделяется на два крупных рукава. И первый рукав, сохраняя то же название, плавно и медленно растекается множеством мелких речушек до самого Приболотья и стекает в Трясину, переходящую у Западного моря в солёное мангровое болото.

А второй рукав - это и есть Саграна, по берегам которых продолжаются земли хомо и воргенов. Она не задевает владений лилу. Холмы остаются севернее. В заросших лесом седловинах холмов начинается ещё одна речка - Тина. Она гораздо уже и быстрее, но пойма её, как и пойма Саграны украшает множеством, цветущих голубыми и фиолетовыми водяными мелиями, протоков, земли предков моей мамы - иаров. А дальше только Западное море. Кипящее и беспокойное.

Останавливаться у воды всегда удобнее. И следующая стоянка будет скорее всего на Тине. А потом ещё перелёт, и граница земель северных сидхе. Географию я знала хорошо. В своих мечтах о подвигах и путешествиях, я ещё в детстве мысленно обследовала каждый уголок разведанных земель Чесмена. И даже пыталась помечтать о собственном

экзаменационном походе с разведотрядом. Отец ведь настаивал, что я не должна требовать статусных привилегий.

Прошлое моё приключение у реки привело к тому, что к берегу за водой я подходила с опаской. Меня никто туда не посылал. Но сидхе ушёл за дровами. Труми побежал следом, поискать вкусненького в лесу. Я посидела у наших вещей и решила, что должна побороть свои страхи. А то, чувствуя себя девочкой рядом с Лами, уж больно я расслабилась. Собиралась вроде в боевые маги, а тут первое ранение и я уже лелею свои страхи. Решительно схватив котелок, отправилась в сторону берега.

– Саот мне в помощь! Никогда больше не назову его Жестоким богом. Хоть все нидлы разом будут рассказывать как их сводит с ума Чёрная луна..

Я вспомнила видения из подземелий и склонившегося к брату гиганта с рельефными мышцами под гладкой чёрной кожей, длинными стройными ногами с высокими икрами. Облегающие брюки, из мелкочешуйчатой кожи, похожей на змеиную и сетка доспеха на обнажённом торсе. Точно так же было одето всё племя саламандр. А ещё слеза на щеке, прозрачная, как чёрный бриллиант.

Я стояла на галечной россыпи недалеко от реки. Кажется она недавно поменяла русло. Иногда на Сагране такое случалось. Не даром её имя, в переводе с языка воргенов, значит Изменчивая. У степняков есть легенда о девушке-воргенке, которая лучше всех табунщиков племени управлялась с любым, самым диким таймахом. Летала на своём скакуне, как ветер и кружила головы парням, не отдавая предпочтения ни одному из них.

Но однажды пришло и для неё время полюбить. И теперь уже вольная воргенка искала встреч с парнем, ранившим её сердце. А он мечтал о другой. Тихой и милой, которую смог бы защищать. Но однажды Цверговы горы закрыли тучи и дождь лил и лил много дней подряд. В одну из ночей с отрогов пришла большая вода и реки разлились, затопляя стойбища. Воргены спасались держась рядом с табунами, выбрасывая детей на широкие крупы таймахов и позволяя себе изредка отдыхать, цепляясь за их хвосты.

Воргенка заметила, что таймах её любимого уплыл слишком далеко, а его поток с силой швырнул на выступающий камень. Она бросилась в бурную реку, но поняла, что не успевает. Тогда она попросила чужого бога, принесшего воду с гор, о спасении, хотя бы для того, кто ей всего дороже. Но чужие боги не свои. Они не покровительствуют чужим детям бесплатно. И цвергов Гримнир Бесстрашный любил подвиги и преодоление. И менял только жизнь на жизнь. Он забрал девушку к себе и изменил русло реки, ударом, сотрясшим землю. Её любимый спасся, даже женился потом на милой и тихой, как и хотел.

А воргенка стала богиней Веллой - защитницей семьи. Даже гномы до сих пор изображают её похожей на воргенских девушек. Меднокожую с соломенно-золотыми волосами и глазами цвета мёда. Раз в году, в ночь выбранную подгорным жрецом, юноши цвергов выходят из шахт и подземелий, чтоб похитить новую Веллу в одном из стойбищ воргенов. И тот, кому это удаётся, считается самым храбрым воином. Только не всегда девушка может полюбить того, кто её похитил и за кого её отдали в мужья. Они, как и Велла, всю жизнь помнят своих первых любимых.