Козыри богов

Городов Владимир Евгеньевич

Десять лет назад, после исчезновения Светлого лад-лэда Олина Апри и Великого Исхода (подразумевается срочная эвакуация населения Одессы) в Парме остро встал вопрос о престолонаследии. Нет, никакой обычной в таких случаях в других государствах грызни за власть не было. Наоборот, все мои соратники были в прошлом либо простыми трудягами, либо служивым людом, а потому взять в свои руки бразды правления и, естественно, ответственность за судьбы людей не решался никто. Пару месяцев в Парме было относительное безвластие. Относительное - потому что вопросами правления нового города худо-бедно занимался Совет, в составе которого от прежнего остались Муму, Вася, Петя, А-Ту и Рани. Формой правления был

выбран "герасимат". Совету старших герасимов подчинялись герасимы гильдий, а тем, в свою очередь, герасимы улиц. Однако проблема лидера оставалась, и поэтому однажды, когда на очередное заседание пришла Та и объявила, что ей достоверно известно, что в конце сатината или начале кумината у неё родится сын от лад-лэда Олина Апри, то это сообщение было встречено "на ура". Кому же ещё быть правителем, как не сыну Светлого! Заявление Та ни на йоту не подверглось сомнению. Наши отношения с Та были, оказывается, секретом Полишинеля: о том, что о них всем известно, не знал только один человек на всём острове Априя - я!

– И что, родила? Та родила сына?
– это известие меня ошеломило.

– Вестимо, дубки-ёлочки. Светлого инфант-лэда Тарди, да хранят его Оба. Назвали в честь славного деда.

Я сидел, весьма ощутимо огорошенный новостью. Вот это да! Оказывается, у меня есть сын, которому уже девять лет, десятый пошёл. Как-то странно осознавать себя отцом девятилетнего, ни разу не виденного мною мальчугана спустя лишь полгода (по моим меркам) после ночи любви. Однако Онти продолжал рассказывать, и я поневоле отвлёкся от этой мысли.

Наличие наследника лишь частично снимало проблему: он ещё должен родиться и достичь дееспособного возраста. А кто будет править до его совершеннолетия? После продолжительных дебатов решили поступить так. Досрочно, ещё до родов, Та провозгласили лад-лэд-ди-ма, что соответствовало, как я понял, титулу королевы-матери. При ней должен состоять правитель-регент. А вот в его выборе решено было положиться на волю Обоих.

И тут меня Онти снова огорошил. Да уж, о таком способе избирать главу правительства я ни разу не слышал! Регентом Пармы становился капитан футбольной команды, которая выигрывала праздничный турнир на ежегодном празднике Почитания Светлой Та!

После того, как таможенники внесли запись о моём прибытии в гостевую книгу, я получил официальное право свободно передвигаться по улицам Пармы. Асур, по сложившемуся уже обычаю, предпочёл не заглядывать в поселение. Оставив лодку на попечении дружков-таможенников, я пошёл прогуляться по улицам города. Все встречные с любопытством оглядывались на меня. Город-то невелик, все давным-давно друг друга знают если и не по имени, то в лицо-то уж точно. Новый человек в диковинку. Я доброжелательно здоровался со всеми, постоянно напоминая себе, что никого из них не должен называть по имени.

При мне Парму только-только начинали строить - было заложено всего несколько домов. Сейчас это был уже довольно большой город, по своей архитектуре и планировке весьма напоминающий русское поселение средних веков. Прежде всего, Парма была крепостью, как, впрочем, и все остальные города этого уровня развития цивилизации. Основательная стена, высота которой достигала местами двух десятков локтей, сложенная из толстых брёвен, окружала город по периметру. Вот только бойницы высоких башен отличались разительно. И это понятно: одно дело стрелять из лука или арбалета, и совсем другое - из крупнокалиберных пулемётов, зачехлённые дула которых виднелись наверху.

Городская стена полностью опоясывала большой холм, на вершине которого располагался кремль - крепость в крепости, вторая линия обороны и резиденция правительства. В Парме не было характерных для других

ланельских городов стюганских кварталов, все дома были добротными и ухоженными. На каждой улице я видел играющих детей: мальчишки гоняли тряпичный мяч и сражались на деревянных мечах, девочки нянчились с куклами. Я с удовольствием отметил, что среди них нет ни одного ребёнка-бепо. Довольно много крестьянских домиков, окружённых садами и огородами, располагалось и за городской чертой. На особицу от них стояло сооружение, назначение которого я понял не сразу: уж очень оно не вписывалось в здешние архитектурные традиции. Лишь потом догадался: это же стадион, место, святое для всех жителей Пармы!

Впрочем, гулять по такому городу, в отличие от современного, не слишком-то и интересно: дома и улицы разнообразием не отличаются, памятников и музеев нет. Всё самое интересное должно находиться внутри кремля. Но вот как раз туда-то меня и не пустили. Два гвардейца при скорострелах, одетые в парадную форму цветов рода Апри - белый и синий, - вышагивающие вдоль ворот, заступили мне дорогу, едва я приблизился.

– Ныне праздному люду доступ возбраняется!
– сообщил мне старший, которого, как я помнил, звали Ахон. Второй был слишком молод, а потому мне не знаком.

– Я приехал издалека. Очень издалека. И хотел бы увидеть лад-лэд-ди-ма Та.

– Обождать придётся. Вот праздник будет, тогда и увидишь.

– А скоро ль праздник?

– Как всегда, в День Любви. Девятнадцатого лакината.

Девятнадцатого лакината - День Любви? Ну да, так и есть! Именно в этот день десять лет назад... Ночь... Купание в море... Дымка, в которой растворились звёзды... Тёплый песок... Горячее тело... Пушистые, щекочущие лицо волосы...

Я тряхнул головой, отгоняя слишком уж ярко вырисовавшиеся перед мысленным взором образы. Мне так захотелось увидеть Та! Но как попасть в цитадель? Выдать себя за прислугу в маленьком городе совершенно невозможно. Открыться и сказать, что я Олин Апри? Это равносильно тому, как если бы я заявился в московский Кремль и принялся уверять, что я Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Сумасшедших домов на Ланеле нет, но ворота города после такого поступка вполне могут для меня закрыться. Что делать? Не с боем же прорываться? И я решил, что самый реальный путь - собрать команду и победить в соревнованиях по футболу. Хотя времени для этого осталась немного: всего одна, хотя и длинная ланельская неделя.

Куда прикажете податься человеку, которого, как это ни парадоксально, знают в этом городе все и никто не знает одновременно? Естественно, на постоялый двор. Только вот постоялого двора-то в Парме и не оказалось. В связи с полным отсутствием этих самых постояльцев. Трактир на центральной улице стоял, а вот номеров при нём - увы!
– не существовало. Хотя и трактиром-то его назвать нельзя. Трактир - это заведение, которое находится на тракте. А какой здесь тракт? Не Струистая же! Следовательно, это просто харчевня. Едальня, по-местному. И я направился туда: в каком другом месте можно собрать наибольшее количество информации? Да и покушать что-нибудь посущественнее вяленого мяса не помешает.

Хозяином едальни оказался бывший одесский плотник Луди, человек весьма общительный и разговорчивый.

– Нет слов, как приятно видеть нового человека!
– Луди принёс мне заказанную похлёбку, распространяющую необычайно вкусный запах, и присел рядом.
– Меня зовут Луди Котелков из Тоомана. Не удивляйся, не удивляйся! Это у нас в лад-лэдстве такое новшество введено. По завету Светлого Олина. Теперь у нас все носят такие прозвища, отчего сразу понятно становится, кто чем занимается. Хвамилия называется. Охотники у нас Оленевы да Барсуковы, пахари - Озимовы да Пшеничниковы, дровосеки - Ёлкины да Дубовы.