Краденая магия. Часть 2
Шрифт:
По пути к казармам я все прикидывал, что скажу, если в Надиной комнате помимо нее окажется и Воронцова, но уже у лестницы Фу меня остановил:
«Не поднимайтесь, сударь. Я нашел Надежду Александровну — она не у себя».
«А где?» — быстро спросил я.
«За седьмым чертогом».
«За столовой? А что там?»
«Там, сударь, много чего. Но среди прочего — перелесок, в перелеске — поваленное дерево, а на оном дереве сидит та, кого вы ищете».
«Зачем Надя сидит на дереве?!» — то, что ствол повален, из внимания я сперва как-то упустил, а когда сообразил,
«Грустит, сударь».
Ну, в общем-то, да. На дереве, не на дереве, но не в комнате же Морозовой переживать — когда туда в любой момент может заявиться Милана!
Выбежав из здания казармы через черный ход, я бросился вокруг седьмого чертога — и, проносясь мимо дверей столовой, едва не сбил неосторожно вышедшую из них девицу. Точнее, даже сбил, но успел сориентироваться и подхватить, не позволив шмякнуться наземь.
— Ого! — воскликнул та — и я узнал в своих объятиях Марию Муравьеву. — Ну, молодой князь, у вас и темперамент!.. Что, изволите прямо здесь, вместо обеда?
Как говаривал в мире-доноре мой родной отец, кто о чем, а вшивый все о бане…
Кстати, а длинноножка что, тоже поступила? Или просто зашла перекусить напоследок за казенный счет?
— Прошу прощения… — я попытался выпустить девицу, но она уже и сама за меня держалась — и достаточно крепко. — Я вас не заметил, сударыня…
— А вот сейчас обидно было! — на миг поджала губки Муравьева, но тут же снова сложила их в улыбочку. — Обычно меня трудно не заметить, сударь! — заявила она, тряхнув каштановой шевелюрой — так, что локоны зацепили мою щеку. — Ну а особо невнимательным я могу и сама о себе напомнить… — девица лукаво прищурилась и резко подалась вперед, дотянувшись до меня упругой грудью — немалой своей частью уже выглянувшей наружу из глубокого декольте.
Я попятился, чем только заставил плотоядную улыбку Муравьевой растянуться еще шире.
— Прошу меня извинить, сударыня, — выговорил затем. — Давайте в другой раз…
— Ловлю на слове! — усмехнулась девица.
— …продолжим эту беседу, — договорил-таки я, решительно высвобождаясь.
— Комната номер 333! — крикнула Муравьева уже мне вслед.
Значит, и правда, поступила — иначе из казармы ее бы уже выселили…
За седьмым чертогом виднелись еще какие-то строения. К ним вела посыпанная гравием дорожка, справа от которой и обнаружился упомянутый фамильяром березовый перелесок. От столовой Морозову видно не было, но, нырнув в зелень, я наткнулся на нее почти сразу. Девушка и в самом деле сидела на поваленном стволе, в пол-оборота ко мне, поставив локти на плотно сведенные колени и подперев кулачками подбородок. Остекленевшим взглядом она смотрела куда-то сквозь обступавшие ее легкомысленные березки.
— Надя! — крикнул я, подбегая, но на последнем шаге споткнулся о какой-то корень — и растянулся на траве.
Уже падая, специально не стал ловить баланс: подумал, что моя неловкость девушку развеселит — ну или хотя бы просто встряхнет — но Морозова едва пошевелилась.
— Поздравляю с поступлением, — бесцветным голосом проговорила она. — И с тройкой.
— На моем месте должна была быть ты, — смущенно выговорил я, поднимаясь.
— Нет, — покачала головой Надя. — Не на твоем. Свое ты заслужил. А я должна была быть на первом месте… Да на любом! — выкрикнула она вдруг во весь голос. — Лишь бы выше этой курвы!
Без лишних пояснений я понял, что речь о Воронцовой.
— Проклятый Рылеев! — не унималась между тем Морозова. — Чтоб ему к духам провалиться!
— На чем он тебя завалил? — спросил я, отряхивая
— Если бы завалил! А так… Я даже не поняла толком, чего он от меня хотел!
— В смысле? — нахмурился я, подумав нехорошее.
— Выслушал ответ. По теме никаких замечаний — да и неоткуда им там было взяться! И вдруг спрашивает, читала ли я его книгу — что-то там о правлении Федора VI. Я сказала, что нет, но будь у меня такая возможность — непременно бы прочла — очень интересуюсь той эпохой. Он мне: как же так, у вашего опекуна она была в библиотеке! Я говорю: к сожалению, не было. Точно не было, я все книги Сергея Казимировича знаю наперечет! — тряхнула головой рассказчица. — А ротмистр свое: была, мол! Я — спорить: знаю же, что права. Рылеев надулся. «Ладно, ступайте!» — говорит. И уже в спину мне такой: «Четырнадцать!» Я даже сперва не сообразила, что это он про оценку. Меньше двадцати никак не ждала. А по-хорошему, рассчитывала на две полные дюжины — еще же ведь без подготовки отвечала, сам знаешь, у него за это дополнительный балл… Только у стенда дошло…
— Вот же блин!.. — только и сумел выговорить я.
— Да, такой вот пердимонокль… — вздохнула Надя. — И с чего он вообще взял, что у Сергей Казимировича могла быть его жалкая книжонка?! — всплеснула руками она.
— Я ему сказал, — дернул меня тут черт за язык.
— Что? — опешила Морозова.
— Ну… — понял я уже, что напрасно разинул рот, но включать заднюю было поздно. — Он меня тоже спросил, не читал ли я… Я сказал, что читал… Он спросил где… Я сказал — у князя Сергея…
— Что ж ты меня не предупредил?! — вытаращив глаза, с обидой бросила девушка.
— Как-то не подумал…
На самом деле, передай я сразу Наде наш разговор с Рылеевым, пришлось бы объяснять, почему у ротмистра вообще возник такой вопрос. Потом — откуда мне знакомо содержание его монографии — а там уже оставался всего шаг до раскрытия тайны моего «паука». Выкрутиться как-нибудь, конечно, было можно, но я предпочел просто промолчать.
Вот и теперь бы так же! Но увы…
— Прости, — пробормотал я.
Девушка не ответила, отвернувшись.
— Пожалуйста, прости! — повторил я, слегка дотрагиваясь пальцами до ее запястья.
Морозова отдернула руку и даже немного отодвинулась от меня по бревну. Кажется, хотела и вовсе отсесть подальше, но зацепилась платьем за обломок сучка и остановилась.
— Ну, давай я схвачу какой-нибудь штраф! — пристыженно предложил я. — Поколдую на глазах у Алексеева или тупо по роже кому дам! С меня спишут баллы — и ты войдешь в тройку.
— Итоги уже подведены, — негромко проговорила в сторону Надя. — Теперь любой штраф — уже в зачет первого года обучения… Да и сдалась мне эта духова тройка!
«Вам же русским языком сказали, сударь, — укоризненно произнес Фу. — Более всего Надежда Александровна расстроена тем, что уступила Воронцовой. А за вас она и в самом деле рада. Ну, по крайней мере, была рада — пока вы сию глупость не сморозили!»
«И что теперь?!» — окрысился я на фамильяра.
«Даже и не знаю, сударь…»
— Прости меня, — не получив от духа совета, когда тот был нужен, как никогда, решил я уже в третий раз извиниться перед Надей. — Я не хотел тебя подставлять — сама же понимаешь… — я снова протянул к ней руку — и на этот раз увернуться не позволил, ухватившись за локоть. — Время к обеду, — проговорил, приободрившись этим небольшим успехом. — Пойдем в столовую?