Краеугольный камень
Шрифт:
Сколько бы инструкторы не говорили о том, как морпехам следовало реагировать на стресс, сколько бы не разыгрывали критических ситуаций, они все еще были людьми, не идеальными солдатами, но людьми. Испытывая почти животный страх смерти, они подмечали, что пространство и время в такие моменты воспринималось иначе. Детали были слишком яркими, но бессвязными, как дульное пламя пулемета, а время то замедляло ход, то неслось на бешеных скоростях, цвета становились тусклей, а звуки делались прерывистыми и невыносимо громкими.
Стив уже бывал в таких условиях раньше, но из всех пассажиров «Хамви»,
– Сержант, – Хаммер позвал Сукре. – В кого можно стрелять?
– В тех, кто стреляет в тебя, – усмехнулся Дженаро.
Стив чувствовал стрельбу всем своим нутром, пулеметы и винтовки словно стреляли прямо из его сердца, он чувствовал вибрации выстрелов на языке, их безудержность и особенный металлический привкус. Чувствовал запах оружейной смазки и пороха, но ему казалось, что стрельбище было в нескольких километрах от них, такими тихими стали звуки.
– Кажется, я прикончил парочку федаинов, – сообщил Хаммер. Тон его был саркастическим, он мало что видел и невыносимо устал.
Перестрелка продолжалась еще какое-то время, Сукре давил на газ, чтобы поскорей достигнуть центра города, где, по словам капитана, все было спокойно. «Хамви», в котором ехал Махоун, сбавил ход перед поворотом, парни увидели руку лейтенанта, который дал отмашку свернуть на уже мощеную улицу. Пыли в воздухе поубавилось, и пулеметный огонь стих
– По нам больше не стреляют? – спросил Ричард.
– Хорошо бы так и оставалось, – усмехнулся Стив, а потом рассмеялся. Вероятно, это был его способ справиться со стрессом. Он был максимально далек от типичных вещей, которые морпехи назвали «мотиваторами». Он не кричал «убей их», не покрывал свое тело второсортными татуировками, как восторженный щенок, не любил участвовать в спаррингах, но радость, охватившая его после того, как их в очередной раз миновала смерть, в конце концов заставила его высунуться в окно и прокричать: «Да, кажется, мы уничтожили их».
– Черт возьми, все это видели? Мы их отделали, – Хаммер закурил и дым от его сигареты просочился в салон.
– Не спешите друг друга поздравлять, – сказал Сукре. Он остановил машину рядом с остальными «Хамви» и «Страйкерами», и они выбрались наружу, держа оружие наготове.
Стивен отыскал в толпе потных и пропыленных морпехов Дугласа. Тот стоял рядом с полковником перед поваленной статуей Саддама. Один морпех, кажется, из роты «Альфа», забрался на постамент, сложил руки по швам и состроил гримасу, а остальные захохотали.
Стремительно шагая вперед, Стив пронзал собой густой воздух, провонявший войной, и боялся встретиться с братом взглядом. Словно дал себе обещание не смотреть в глаза человека, который имел для него значение, иначе случилось бы что-то непоправимое. Не смотреть в глаза родного человека, без которого для Стива не было никакой морской пехоты, никаких подвигов,
Вид у Дугласа был неважным. Правая половина лица была залита кровью, над бровью красовался глубокий порез. Он хмурился, сложив руки на груди и о чем-то переговаривался с Миллиганом. Тот, за исключением грязной, насквозь пропитавшейся потом формы, был в норме. Стив подбежал к брату, остановился в двух шагах и отдал честь. Иногда Стиву казалось, что Дуг ценил армейский распорядок и правила выше семьи, но, когда тот улыбнулся, сразу переменился в лице, как только его увидел, и крепко прижал к себе, стало понятно, что это не так. Стиву вовсе не обязательно было заслуживать любовь брата, ему достаточно было просто быть. Дуглас любил его, своего младшего брата и, возможно, думал Стив, винил себя за тот его мальчишеский поступок.
– Порядок, Стиви? – спросил Дуг и похлопал Стива по шее, а потом быстро осмотрел на наличие ран.
– Ты ему еще в рот загляни, – усмехнулся Махоун и пожал Дугласу руку. – Все с ним в порядке. Доставил тебе твоего брата живым, – сказал Алекс и подошел к полковнику.
– Не то, чтобы в этом была твоя заслуга, засранец, – Стив услышал позади себя голос Сукре и смех остальных ребят.
– Я в порядке, – подтвердил он. – А вот с тобой что? – спросил Стив, указывая на рану.
– Пустяк, – отмахнулся Дуглас. – Ударился о приклад.
– Ну да, – Стив недоверчиво поджал губы.
– Лейтенант, – полковник Миллиган окликнул Дугласа и жестом позвал за собой.
– Мне пора, Стиви, нужно возвращаться в лагерь.
Младший Хэммонд кивнул и протянул брату упаковку детских влажных салфеток, которую выменял у взводного механика, пуэрториканки Габи, на два шоколадных батончика. Дуглас вытащил из пачки пару штук, вытер лицо и сунул в карман. От этого жеста Стиву стало больно. Он расправил плечи и вздернул подбородок. Сердце защемило от гордости за Дугласа, который, несмотря ни на что, был просто хорошим парнем и не стал добавлять к мусору вокруг две перепачканные салфетки. Позже Дуглас объяснит Стиву, зачем на самом деле сделал это.
«Не оставляй этой земле даже каплю своей крови», – скажет он.
– Должно быть, – голос Эбигейл отвлек Стива от разглядывания удаляющейся спины брата, который, скинув броню, казался до смешного беззащитным. – Видеть, как твою статую стаскивают с постамента, – страшно.
– Страшно, – подтвердил Ричард. – Но бесценно.
Ночь того дня наградила их страшной песчаной бурей. Они не успели доехать до лагеря. Небо заволокло тучами, раздались раскаты грома, сверкнули молнии, озарив пустыню, ветер на секунду стих, и затем на сухую землю обрушился дождь. Морпехи поставили палатки и расстелили спальные мешки. Поднятая сильным ветром в воздух галька стегала брезент, вездесущий песок просачивался внутрь.