Крах игрушечного королевства
Шрифт:
Спинальдо называл это афазией. Я это называл занозой в заднице.
Спинальдо говорил, что это пройдет. Я пытался сказать, что я на это надеюсь, но меня уже тошнило от слова «надеюсь». Спинальдо говорил мне, чтобы я не беспокоился.
Но…
Однажды эта свора медиков вручила мне часы и попросила перевести стрелки на семнадцать ноль-ноль. Когда я успешно справился с этой задачей, они спросили у меня, который сейчас час, а я ответил: «Самый подходящий». Ну да, я был несносен. Но я и вправду не знал, который сейчас час. Этот тест был направлен на проверку моторных, сенсорных, запоминающих и познавательных функций организма. То есть, они хотели определить,
Видите ли, я был ранен. Получил две пули. С этого и начались все мои неприятности. А сейчас я приходил в себя после двух весьма серьезных ран, едва не доведших меня до вечного покоя. Когда я лежал на операционном столе, хирурги произвели торэктомию. В переводе с медицинского языка на человеческий это означает, что они вскрыли мне грудную клетку. Ничего себе шуточка, а? Когда они вскрывали мне грудь и забирались внутрь, чтобы произвести массаж сердца, я ничего не чувствовал, но теперь меня терзала мучительная боль. Персонал больницы пытался облегчить эту боль, вводя мне морфий, противовоспалительные препараты и тегретол. Ослабление боли позволило мне кашлять — Спинальдо сказал, что это один из важнейших защитных рефлексов. Ослабление боли давало возможность свободнее двигаться. Ослабление боли означало, что я могу самостоятельно завязать шнурки на ботинках.
Но я был адвокатом.
И я хотел вернуться к своей работе!
Я перехватил Бобби Диаса, когда он в десять минут первого выходил из конторы Толандов. Он сказал, что идет на обед. Я сказал, что я на минутку. Диас на это возразил, что я всегда говорю, что пришел на минутку, а разговор затягивается на полчаса.
— Это доказывает, что за приятным разговором время летит незаметно, — сказал я.
— Ну, что у вас на этот раз? — спросил Диас и нетерпеливо глянул на часы. Мы стояли у невысокого желтого кирпичного здания, на крыше которого восседали две куклы — эмблема фирмы. Сотрудники выходили из здания и направлялись к обнесенной сеткой автостоянке. Мы с Диасом стояли на самом солнцепеке. На мне был мой льняной костюм, белая рубашка и светло-желтый галстук. Бобби был одет в серые тропические брюки, светло-голубую рубашку спортивного покроя и белый льняной пиджак, рукава которого были закатаны по локоть. Он выглядел точно как коп из сериала «Трущобы Майами».
— Бобби, — сказал я, — я отправил ваши отпечатки пальцев в лаборато…
— Мои что?
— Извините. Именно для этого я и давал вам фотографию.
— Что-что?
— Черно-белую глянцевую фотографию. Извините.
Диас покачал головой.
— Какой дешевый трюк!
— Совершенно с вами согласен. Но ваши отпечатки, снятые с фотографии, совпадают с отпечатками, обнаруженными на кассете и на ее футляре. Так что теперь можно считать доказанным, что эта кассета попала к Бретту Толанду именно от вас.
— Ну и что с того? — спросил Диас.
— Возможно, теперь вы согласитесь сказать мне, когда
— А почему я должен это делать?
— Потому что если я вызову вас для дачи показаний под присягой, вам так или иначе придется…
— Вы собираетесь представить эту кассету в качестве вещественного доказательства и выставить вашу клиентку…
— Это мое дело, что я собираюсь представлять в качестве вещественного доказательства, а что не собираюсь. Сейчас значимо другое — имеет ли эта кассета отношение к убийству Бретта Толанда.
— Какое она может иметь к этому отношение?
— Пока не знаю, — сказал я. — Потому я и пришел поговорить с вами. Вы согласны? Или мы поговорим сейчас, в неофициальной обстановке, или нам придется разговаривать завтра, у меня в конторе, с диктофоном и свидетелями.
— Мне сперва надо позвонить в одно место, — сказал Диас.
— Конечно-конечно, — согласился я.
Телефон находился у Диаса в машине — в серо-стальном БМВ с черными кожаными сиденьями. Диас позвонил в ресторан «Поместье Мэнни» на рифе Фламинго и попросил передать Джону Ленски Роберту, что он не сможет присоединиться к нему за обедом. Потом мы поехали на запад по Вейвер-роуд, потом свернули на Намайями-Трейл и добрались до китайского ресторанчика «Ах Фонг». Я заказал один из их обедов стоимостью в шесть долларов девяносто пять центов. Обед состоял из омлета, цыпленка по-китайски, белого риса и чашки чая. Бобби взял суп по-вонтонски, бифштекс, жареный рис и тоже чай — все за те же шесть девяносто пять.
Мы оба попросили палочки для еды.
Под наше клацанье палочками и чавканье мы начали обсуждать, каким образом эта пахнущая жареным кассета попала в загребущие руки Бретта.
Бобби, похоже, больше интересовал бифштекс, чем собственный рассказ.
Почти безо всяких предисловий он поведал мне, что позвонил Бретту сразу же, как только узнал Лэйни…
— Это происходило вечером одиннадцатого сентября?
— Да, но тогда я его не застал.
— Вы позвонили…
— И нарвался на автоответчик.
— А когда, в таком случае, вы все-таки сообщили об этом Бретту?
— Только на следующий день.
На следующий день было двенадцатое сентября. В девять утра Бретт Толанд прибыл в зал суда в сопровождении своей жены и своего адвоката.
Я находился там же, вместе со своей клиенткой и своим единственным свидетелем. Все мы покинули зал суда около часа дня, когда судья Сантос объявил перерыв.
— Так во сколько вы все-таки нашли Бретта? — спросил я.
— Только после обеда.
— Вы снова позвонили ему?
— Нет, я с ним встретился. В главном офисе.
— Во сколько это было?
— После обеда. Где-то в два, в половине третьего.
— На этот раз вы отдали ему кассету?
— Да.
— Что вы ему сказали по поводу кассеты?
— Я сказал, что мне кажется, что это может его заинтересовать.
— Чем именно?
— Я сказал, что мне известно о его судебном разбирательстве с Лэйни, и что я думаю, что эта кассета может сыграть важную роль.
— Вы сказали, какую именно роль она может сыграть?
— Нет, я просто сказал, что это может ему пригодиться.
— Как именно?
— Ну, в качестве вспомогательного средства. Я сказал, что когда он посмотрит кассету, он сам поймет, что я имею в виду.
— Вы описали содержание кассеты?
— В общих чертах.
— Как вы его описали?
— Я сказал, что картинка на футляре прекрасно дает понять, о чем эта кассета. И заголовок тоже.