Крах СССР

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Первой важной кампанией в открытой фазе демонтажа советского строя была большая операция по подрыву авторитета государства — «Гласность». Она велась так, чтобы государство не только утратило в глазах человека уважение и признательность, — оно должно было быть превращено в коллективного «врага народа». Проклятия в его адрес стали обязательным довеском к уверениям в лояльности демократии. Эта кампания была предельно антидемократичной, так как противоречила культурным устоям большинства населения. В книге Ю. Левады «Есть мнение» на основании опросов 1989–1990 гг. сделан вывод, что «державное сознание в той или

иной мере присуще подавляющей массе (82–90 %) населения страны», что это «комплекс, уходящий в глубь традиций Российской империи» [58].

Гласность была большой программой по разрушению образов, символов и идей, скрепляющих «культурное ядро» советского общества и укреплявших гегемонию советского государства. Эта программа была проведена всей силой государственных средств массовой информации с участием авторитетных Ученых, поэтов, артистов. Успех этой программы был обеспечен полной блокадой той части интеллигенции, которая взывала к здравому смыслу, и полным недопущением общественного диалога — «реакционное большинство» высказаться не могло. Время от времени для контраста допускались тщательно отобранные гротескные выступления вроде известного «письма Нины Андреевой».

Дискредитация символов и образов была проведена на большую историческую глубину: от Г.К. Жукова и 3. Космодемьянской, через А. Суворова и М, Кутузова до Александра Невского. Интенсивно использовались катастрофы (Чернобыль, гибель теплохода «Адмирал Нахимов»), инциденты (приземление на Красной площади в Москве самолета Руста), кровопролития! (Тбилиси, 1988 г.). Поднимите сегодня подшивку «Огонька», «Столицы», «Московского комсомольца» тех лет — захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента.

Широкая и планомерная программа проводилась и проводится в целях подрыва всего строя символов, связанных с Великой Отечественной войной. Известный английский военный историк Дж. Эриксон отмечал, что во время перестройки в СССР возник «капитулянтский курс на демонтаж принципиальных итогов войны». Одним из способов подрыва символов войны было пробуждение симпатий или уважения к тем, кто во время войны действовал на стороне гитлеровцев против СССР.

Чисто идеологические задачи выполняло т. н. «экологическое движение», которое порой доводило читающую публику до стадии психоза (так называемый «нитратный бум» с созданием абсурдных страхов перед морковью и капустой). В республиках проблемам окружающей среды придавалось национальное звучание (например, движения за закрытие Игналинской и Армянской АЭС). По завершении перестройки «экологическое движение» было распущено.

Под огнем оказались буквально все элементы государства: от армии и органов хозяйственного управления до школы и) детских садов. Все это было представлено как элементы «административно-командной системы», войну против которой начал Г.Х. Попов. Эта программа так сбила с толку людей, что они перестали трезво рассуждать. Государственные институты, обеспечивающие жизнь страны, имеют сложную структуру и выполняют сложную систему функций. Одни из этих функций очевидны, другие еле видны, а чтобы понять третьи, надо пошевелить мозгами. Люди как будто вдруг утратили способность мысленно увидеть структуру государства и те функции, которые призваны выполнять разные его элементы.

Видные деятели перестройки открыто выступали как враги своего государства. Писатель А. Адамович (депутат Верховного Совета СССР!) в марте 1989 г. даже воззвал к иностранным ученым, прося у них помощи против советского государства. Он так описал свои отношения с обществом: «Одни ведомства ведут химическую войну против собственного народа и природы. Другие— с помощью мощной мелиоративной

техники, третьи — почти уже атомную (Чернобыль)… Вот почему и ученые наши, которые не продали душу ведомствам, и «зеленые» наши так рассчитывают опереться на вас, мировую науку, в борьбе с ведомственным Левиафаном» [4, с. 225].

Чуть ли не атомную бомбу клянчил, чтобы бросить на «империю зла». Что-то вроде этого и бросили. А прогрессивная интеллигенция с наивной безответственностью одобряла начатое разрушение министерств и ведомств — сложных структур государства, которые ничем не заменялись, а просто вдруг переставали выполнять свои функции, Причем нередко речь шла о творениях уникальных, и нет уверенности, что эти структуры вообще удастся возродить после их гибели. Так, каждый отраслевой НИИ каждого министерства «сопровождал» какую-то подсистему огромной техносферы страны, В таком НИИ работали люди, досконально знавшие эту подсистему, участвовавшие в ее разработке и создании, выезжавшие на все аварии и отказы. Ликвидация этих НИИ и сложившихся в них экспертных сообществ была уничтожением колоссального национального богатства. Эта утрата до сих пор не может быть восполнена в нынешней экономической системе. Никаких разумных оправданий такому погрому не было, Спрашивать было бесполезно, ответы заменялись идеологическими сентенциями.

Люди старшего поколения помнят, какому избиению в прессе и с трибун были подвергнуты в годы перестройки все правоохранительные органы, армия и особенно КГБ, Кто забыл, пусть полистает подшивки газет и журналов конца 80-х и начала 90-х годов XX в., это чтение освежает голову.

Во время перестройки подверглась разрушению сама политическая культура нашего общества — условие существования государства. Западные политологи выделяют именно это направление перестройки, которое несло в себе предпосылки национальной катастрофы. А. Браун (США) пишет, что важнейшей ценностью советской политической культуры являлся порядок. Страх перед беспорядком и хаосом, которые в первой половине XX в. принесли народу тяжелые страдания, объединял все социальные группы: рабочих, крестьян, интеллигенцию, управленцев.

Что же совершила перестройка? Произвела именно подрыв порядка и искусственное создание хаоса с взрывом массовой преступности, кровопролития в национальных конфликтах терроризма. Советологи сравнивали М. Горбачева с «Мартином Лютером, который стремился разрушить или существенно ослабить косные институты правящей церкви». Надо вспомнить, что Реформация унесла в Германии 2/3 человеческих жизней.

М. Горбачев резко дестабилизировал состояние государства в целом. Став президентом, он сделал именно то, что категорически противоречило главной ценности политической культуры нашего общества и историческому опыту народа. Видный американский советолог А. Брумберг признал: «Ни один советов лог не предсказал, что могильщиком Советского Союза и коммунистической империи будет настоящий номенклатурный коммунист, генеральный секретарь КПСС Михаил Горбачев» [219].

Нагнетая ненависть к государству, М. Горбачев вытаскивает туманный, никогда внятно не объясненный тезис К. Маркса (а позже Л. Троцкого) об «отчуждении» работника от собственности по вине государства: «Массы народа, отчужденные от собственности, от власти, от самодеятельности и творчества, превращались в пассивных исполнителей приказов сверху. Эти приказы могли носить разный характер: план, решение совета, указание райкома и так далее — это не меняет сути дела. Все определялось сверху, а человеку отводилась роль пассивного винтика в этой страшной машине» [46, с. 188].