Крах тирана
Шрифт:
– Есть ли у нас такой человек? – спросил Пир-Мухаммад, обводя взглядом земляков. – Драться у нас готов каждый, но когда имеешь дело с огромным войском и коварным Надиром, тут одной силы и храбрости недостаточно.
Отважных удальцов в горных аулах хватало. Люди называли то одного, то другого. Но в конце концов сошлись на том, что для такого важного дела не найти предводителя лучше, чем Чупалав. Все наперебой начали вспоминать его подвиги и удачные походы. Припомнили, как он сразился со слоном, сколько его отряд привез оружия из последнего похода. Даже его переговоры с русскими в Кизляре были делом особенным, на которое не каждый был способен. Да еще
– Чупалав! – единодушно постановили андалалцы.
– Кривоносый!
– Он справится!
– Я и сам думал о нем, – согласно кивнул Амирасулав. – Вот только…
И тут все вспомнили, что слава Чупалава гремела повсюду, но самого его многие давно уже не видели. Ведь он жил теперь на хуторе и не показывался даже в родном селе, где жил его отец, все еще не простивший сына за ослушание.
– Пора бы и простить сына, – говорили горцы.
– Любовь – дело такое.
– Вон что с Мусой-Гаджи случилось, и все из-за любви.
– Надо поговорить с его отцом.
– Верно! Тут речь о войне идет, а он старой обиды простить не хочет.
– Давайте прямо сейчас к Сагитаву и отправимся.
– Так и сделаем! – заключил Пир-Мухаммад. – Раз Совет принял решение, Сагитаву придется его исполнить.
Вскоре по Дагестану разнеслись воззвания почитаемых ученых, которые призывали горцев на борьбу за единую родину.
Одних только аварских вольных обществ в горах было более сорока. Было также около десяти вольных даргинских обществ, чуть больше – кюринских и по нескольку табасаранских, агульских и рутульских. Но и другие общества, и жители ханств знали теперь, что повсюду дагестанцы поднимаются против каджарского нашествия и полны решимости сломать хребет кровавому Надир-шаху.
«Эй вы, гидатлинцы, и вы, келебцы! – летел призыв из Андалала. – Эй вы, телетлинцы и карахцы! Багвалал, Чамалал, Каралал и Тиндал, Анкратль, Хиндалал и весь Салатау, Андал, Мукратль, Тлярош, Тлейсерух и мурухцы – все, кто жив в горах, поспешите, братья, на помощь братьям!»
Ученый Ибрагим-хаджи из Гидатля писал:
«До каких пор вы будете осторожничать и не выйдете врагу навстречу? Вы думаете, что вас оставят спать в своих постелях, если кызылбаши завоюют остальной Дагестан?.. Скорей, скорей выходите. И передайте наш призыв окружающим».
Тот же Ибрагим-хаджи с предводителем гидатлинцев Денгой взывали к горцам:
«Вы готовьтесь выйти навстречу врагу. Аллах наделил вас храбростью и отвагой. Мы сейчас убедились, что одолеем врага, поэтому послали в разные края призывы объединиться для борьбы с врагом! Не смотрите на тех, кто не может взяться за оружие. Если бы вы знали то, что знаем мы о положении врага, то вы бы выступили незамедлительно».
Не уставали призвать на священную борьбу и другие известные ученые. Среди них был молодой, но уже известный в Дагестане ученый Абу-Бакар из Аймаки, обличавший греховность деяний нечестивца Надир-шаха, который смел называть себя мусульманином.
Еще когда Надир-шах слал из Дербента ультиматумы, приказывая владетелям и главам обществ прибыть к нему для принесения покорности, его посетил Абу-Бакар. Но вместо принесения покорности он и прибывшие с ним алимы надеялись образумить Надир-шаха и предостеречь его от новой войны. Однако спесивый Надир не внял предостережениям горцев. Покидая шаха, Абу-Бакар не сдержался и трижды воскликнул: «Нажас!» – «Негодяй!». Уже тогда алимам стало ясно, что говорить с обнаглевшим захватчиком можно
Глава 80
Войска Лютф-Али-хана двигались огромной колонной. Поначалу они не встречали никакого сопротивления, находя лишь оставленные горцами аулы, уничтоженные мосты и пустые поля. Даже подножный корм для лошадей и обозной скотины был выжжен или выкошен. Только верблюды обгладывали ветви деревьев – другого корма вокруг не было. Приходилось рассылать провиантские команды, чтобы добыть еду для солдат и корм для лошадей. Но почти всегда они возвращались ни с чем.
Отряд Гайдар-бека вторгся в Табасаран, чтобы пополнить запасы и отомстить за недавнее поражение. Но его ждало сопротивление еще более упорное, чем прежде. Табасаранцы отчаянно бились за каждый аул, за каждую переправу, а когда силы их были на исходе, отходили все выше и выше в горы. Мирза Калукский, руководивший ополчением, старался нанести пришельцам возможный урон и замедлить их продвижение. Однако он думал и о будущем решающем сражении, прилагая все силы к тому, чтобы сохранить костяк своего ополчения.
Решив, что с табасаранцами покончено, Гайдар-бек ринулся в Кайтаг. Но тут его ждала крепкая оборона Кайтагского уцмия. Пока Гайдар-бек безуспешно пытался сломить кайтагцев, табасаранцы наносили ощутимые удары с тыла, ослабляя натиск каджаров. Гайдар-бек вынужден был снова бросать на них крупные силы и разворачивать артиллерию, но тогда ополченцы Калукского так же быстро укрывались в густых лесах, чтобы нанести новые удары уже в другом месте.
Озлобленный неудачами в Кайтаге, Лютф-Али-хан пускал в дело все новые отряды, но кайтагцы сражались стойко, и враг нес тяжелые потери. И все же большим силам каджаров удалось преодолеть сопротивление кайтагцев. Началось опустошение захваченных аулов и беспощадное уничтожение всех, кого удавалось захватить.
Но кайтагцев и их уцмия не сломили никакие зверства. Укрываясь в горах, они продолжали наносить удары по врагу, хотя и не в силах были его остановить.
Вступив во владения шамхала Хасбулата Тарковского, Лютф-Али-хан надеялся, что хотя бы здесь, на землях вассала Надир-шаха, ему ничто не угрожает. Но знаменитого шахского военачальника ожидало жестокое разочарование. Выезд Хасбулата со своим немногочисленным отрядом навстречу Лютф-Али-хану скорее напоминал бегство. Оказалось, большинство кумыков восстало, а слухи о зверствах, учиненных каджарами в Табасаране и Кайтаге, еще больше разожгли ненависть кумыков к захватчикам. Отвергнутый всеми, Хасбулат едва мог защитить самого себя и надеялся найти спасение под знаменами Лютф-Али-хана.
Взбешенный неожиданным препятствием, полководец приказал смести восставших с лица земли, однако сделать это было не так просто. Кумыкские беки со своими дружинами появлялись в самых неожиданных местах и наносили каджарам удар за ударом. А на пути Лютф-Али-хана вновь оказывались покинутые села, разрушенные мосты, скот был угнан в горы или в русские владения за Кизляром. По ночам кони кызылбашей пропадали целыми табунами, и бывшие всадники превращались в пеших сарбазов.