Крах

Даль Арне

Ди указала на родимое пятно на белой как мел щеке рыжеволосой женщины. Родинка в форме сердечка.

При виде этой картины у Бергера защемило сердце. Эта девушка, кем бы она ни была, когда-то приходилась кому-то дочерью, возможно, у нее был возлюбленный. И вот уже пару десятилетий она лежит в подвале в Вестманланде, при температуре минус сто девяносто шесть градусов.

В одной из этих капсул лежал и Олег Трефилов, в другой – красивая женщина в джинсовой одежде, в третьей – стильный бородач. На пустынном пляже ему красиво расчесали

бороду.

Убийца жил здесь, внизу, среди замороженных тел. Своего рода акт примирения и покаяния. Каким-то непонятным образом, вероятно, с помощью напоминающих часовой механизм шестеренок, он переправлял тела наверх и по одному размораживал их к пятому числу каждого месяца. Под конец тела помещались в ящик, напоминающий стеклянный стол, чтобы внимательно наблюдать за процессом, одновременно вводя им в сосуды их собственную кровь. Так, по крайней мере, представлял себе это Бергер.

Все эти действия требовали высокого профессионализма. Скорее всего, Дальбери-сын приобрел необходимые навыки, когда работал в семейной компании в Делавэре, в США.

Бергер подошел к противоположной стене. Он рассматривал подставку для топоров. Один топор был на месте.

– «Fiskars», – прошептала Ди, отворачиваясь от несчастного обнаженного тела. – «Fiskars», модель X17. Значит, он распрощался с идеей грохнуть Конни Ландина? Или тут остался запасной топор? Или он еще за ним вернется?

Молли Блум выразила словами то, о чем подумали все:

– Я задыхаюсь. Не могу здесь больше находиться.

Они вернулись наверх по длинной лестнице. Под конец все трое задыхались, как после марафона.

На лестнице Бергер пропустил Блум вперед. Он слышал ее всхлипывания. А потом ускоряющиеся шаги.

– Что это? – спросила Ди, поднимавшаяся последней.

Бергер обернулся. Ди посветила фонариком на край лестницы. Бергер вернулся на две ступеньки назад и встал рядом с ней. Они стояли в нижней трети лестницы и рассматривали необычную инсталляцию слева на ступеньке. Что-то вроде фишек от игры, от нардов или «Парчис».

Три маленькие синие фишки в ряд, расставлены ровно, на расстоянии в сантиметр. Посветив фонариком выше, Ди увидела на следующей ступеньке еще пять таких синих фишек. В ряд.

– Дьявол, – выругался Бергер, ощущая комок в горле. – Сфотографируй.

Оставшиеся ступеньки он преодолел в два прыжка, еле сдерживая рвотные позывы. Блум повезло меньше. Она не успела добежать до входной двери и теперь сидела, наклонившись, на коленях, изрыгая последний каскад. Подождав еще немного, она встала и произнесла каким-то изменившимся голосом:

– Да уж, профессионально.

– Ты, похоже, не одна такая, – сказал Бергер, указывая на лужицу рвоты у самой двери.

Ди, наконец, одолела лестницу. Облокотившись на костыль, она сделала несколько глубоких, как колодец, вдохов.

Поджав хвост, Блум покинула свое «место преступления» и встала у панорамного окна.

– Что это мы только что видели? – пропыхтел Бергер. –

Сюда приезжал Радослав Блок со своими людьми. Но его не нашли. Убийца успел уйти. В гараже наверняка стояли две машины, так ведь? На одной из них он и уехал. Потом прибыли гангстеры. Не выдержали зрелища и проблевались. Все тут побили и расстреляли. Порезали колеса.

– Судя по их поведению, ребята не из интеллигентов, – сказала Ди, глядя в свой телефон. – Убийца знал это. Он знал, что за ним охотятся не совсем интеллигенты. И он мог оставить интеллигентное послание. Но кому?

Ди протянула Бергеру свой новенький мобильник. Он удивился, что ей удалось сделать такие четкие снимки на темной лестнице в этом чертовом безвоздушном подвале. Бергер внимательно рассмотрел фотографию. Фишки на двух ступеньках. Явно расставленные со смыслом. Вряд ли это дело рук Радослава Блока и его свиты. Значит, фишки расставил убийца.

– И к кому он, черт возьми, обращается? – снова воскликнул Бергер.

Они вместе с Ди склонились над телефоном. Принялись листать фотографии – всего их было около десятка.

– Думаю, у меня есть ответ на этот вопрос, – произнесла Молли Блум.

Она стояла, держа перед собой два разглаженных листка и читая текст в ярком свете, льющемся из панорамного окна. Бергер и Ди подошли ближе. Блум протянула им бумажки.

Большая часть листков представляла собой картинки, какие-то фотографии лиц с пустыми глазницами, как на картине Мунка «Крик». Но внизу имелись сделанные от руки подписи.

Под левой фотографией – пара вопросительных знаков и в скобочках АО «Эллинг Секьюрити». Под правой – «Сэмюэль Бергер?? АО „Эллинг Секьюрити“».

– Вот дерьмо, – выругался Бергер. – Что это за снимки?

– Вероятно, снимки сделаны в темноте, – предположила Блум. – Мы ехали каждый на своей машине. Думаю, это было пятого июня, когда он выманил нас на разные пляжи. Он знает, кто ты, но не знает, кто я. Полагаю, этого человека он тоже не знает.

Следующая фотография оказалась совсем другого качества. Совершенно четкая.

Брюнетка с каре сидит, прислонившись к стене. Глаза ее закрыты, рядом на полу лежит мобильный телефон. Под фотографией один-единственный большой вопросительный знак.

– И у него по-прежнему мой телефон, – сдавленно произнесла Ди.

61

Пятница, 9 июня

По дороге в Стокгольм они остановились в самом простом ресторане быстрого питания. «Макдональдс» в Баркарбю, без всякого намека на изысканность. Идеальный вариант. Им многое надо было обсудить, не привлекая внимания окружающих.

– Как ни крути, – сказала Ди, жуя свой чизбургер, – а он спас мне жизнь.

– И сейчас он зовет нас, – ответил Бергер. – Я имею в виду именно сейчас и именно нас.