Крах

Даль Арне

Юхан Дальберг тряхнул головой.

– Знаю, – расстроенным голосом произнес он. – Дрожь вернулась. Она совсем прошла после того, как я убил этого старого мерзавца. Восемнадцать ударов ножом, восемь из них в лицо. Как мне было хорошо. Рука слегка дрогнула, когда я убивал этого проклятого Рютгера из Эскильстуны, а в остальном все было прекрасно. До сегодняшнего дня, Сэмюэль Бергер.

– Зови меня Сэм, – сказал Бергер. – Значит, ты убил собственного отца на вилле в Стэкете в ночь на пятое марта этого года?

– Не на вилле, – поправил его Юхан. – На парковке. Была уже ночь, не знаю, сколько времени, может быть,

час ночи. Он не спал. Я сидел в «Вольво» и собирался начать – еще не поздно было передумать. Я сидел так десять минут – эти минуты решали судьбу моей семьи. Но всерьез я никогда не сомневался. Я позвонил ему, он искренне удивился, и все-таки мне удалось выманить его из виллы, он пришел весь такой в стильной шелковой пижаме и тут же принялся меня оскорблять. Если бы он этого не сделал, все, возможно, сложилось бы иначе. Он сказал, что вся надежда была на меня, а я, как старший брат, больше других разочаровал его, из меня ничего путного не вышло, несмотря на все его старания. Мне ничего не стоило решиться. Нож я держал за спиной. Он как будто сам хотел, чтобы я это сделал. Я ударил восемнадцать раз. Восемь из них в лицо. Так было положено начало закономерного конца нашей семьи.

Матильда дернулась в объятиях Юхана, открыла глаза. Довольно быстро пришла в себя. Оценила ситуацию. Осталась в положении полулежа. Тихонько застонала.

– И все-таки мне хочется удовлетворить свое любопытство, – спокойно произнес Юхан, крепче сжимая мать. Вы частные детективы, но кто ваш работодатель? Только не надо рассказывать сказки про американские официальные власти.

– Ее фотография висела у вас на стене в доме на берегу. Она из полиции. Зовут ее Ди. Она спасла близкого нашему сердцу ребенка и потеряла обе ноги.

– Понимаю, – кивнул Юхан. – Полагаю, ей противостоял Конни Ландин?

– Да, – подтвердил Бергер. – На самом деле, ты спас ее от того монстра, Руфуса Лагергрунда. И за это мы тебе благодарны. Но ты забрал ее телефон.

– Думаю, у нее есть ребенок, который написал на мобильнике ее домашнее имя, – улыбнулся Юхан. – Ей не о чем беспокоиться. Я бросил его в Меларен.

– А теперь удовлетвори наше любопытство, – попросил Бергер. – Расскажи о ночи на пятое июля девяносто пятого года. На том самом месте, где ты выбросил телефон.

– Сначала расскажите о том, как все прошло на Фабрике. Я так рад, что вы разгадали мой маленький ребус. И я был уверен, что эти чудовища ее не найдут. Это не те люди, которые чувствуют стиль и нюансы.

– Ты называешь это Фабрикой?

– Когда я был маленьким, там была фабрика. И детская площадка. Мы ныряли за камешками. Играли среди огромных валунов.

– Разноцветные камешки, – кивнул Бергер. – Оранжевый считался самым ценным.

Впервые по лицу Юхана пробежала тень удивления:

– Насколько вы крутые детективы? В том числе эта, немая. Я почему-то уверен, что загадку со стрелкой разгадала именно она.

Бергер бросил беглый взгляд на «немую». Блум все впитывала, но никак не реагировала.

– О камешках рассказал твой брат Эрьян, – сказал Бергер.

– Джордж, – с печальной улыбкой кивнул Юхан. – Бедолага. В Уилмингтоне он был проблемным ребенком, наркоманом и мелким преступником. В том, что именно он стал полицейским, наверняка есть какой-то неведомый мне смысл. Но

теперь и он мертв.

– Его убили в здании полиции, – сказал Бергер. – Такое не должно было произойти. Думаешь, здесь мы в безопасности? Пойдем с нами, побеседуем в более защищенном месте.

– Не думал, что услышу от вас стандартные полицейские фразочки, – разочарованно произнес Юхан. – Я отсюда живым не выйду, это я знаю точно. Да я этого и не хочу. Я прожил здесь не один месяц, тут я все спланировал. Я тогда только вернулся в Швецию из США. В голове зародилась идея, что прошлое нужно исправить. В феврале мне удалось снять эту конуру. В ней я и засел, пытаясь переосмыслить прошлое и понять, как действовать дальше. В начале марта я разнюхал, что на Фабрике осталось потайное складское помещение. Мне удалось его найти. Там, среди прочего, лежал блокнот, листки из которого вы видели на стене. Я обнаружил его утром пятого марта прошлого года, в ужасе прочел дебильные лозунги моего отца, а когда дошел до рисунка с расчлененным грудным ребенком, снабженного описанием, я понял, насколько всеобъемлющим должен стать мой проект по очищению прошлого. На подготовку дал себе ровно год – до пятого марта. То, что это было именно пятое число, я воспринял как знак. Я приступил к детальному планированию. Именно тут. Я чувствую себя здесь как дома. И я не против тут и умереть.

– А мы против, – сказала Молли Блум.

Это была ее первая реплика за все это время.

Юхан внимательно посмотрел на нее.

– Я тебя понимаю, Молли Блум, – сказал он наконец. – Ты, кстати, неплохо зашифровалась. Я весь Интернет перерыл. Так что был благодарен, когда ты представилась на вилле в Стэкете.

– Я против того, чтобы кто-то умирал здесь, Юхан, – продолжила Блум. – Ты не умрешь, мы не умрем. И мама не умрет.

Она бегло взглянула на Матильду, чье гладкое лицо сделалось совершенно пунцовым. Только изредка поблескивали белки глаз.

– А как вписывается в твой план девушка с родинкой в форме сердечка? – спросил Бергер. – Серию убийств топором ты собирался увенчать Конни Ландином, а серию пляжных убийств – твоей матерью, причем пятого июля, в годовщину того события, которое так потрясло тебя. А несчастная девушка в криокапсуле? Что ты с ней собирался сделать?

– Я ее любил, – спокойно ответил Юхан.

– Любил? – воскликнул Бергер.

– Ее звали Квивой. Она была последней жертвой моего отца в Швеции. Мне было тринадцать, когда я мельком увидел ее во дворе Фабрики августовским днем. Лучше бы я ее не видел. Она была безгранично красива.

– И что вы должны были? Умереть вместе?

– Думаю, алгоритм вы уже поняли. После операций отец сохранял самые ценные экземпляры, замораживая их на будущее. Они были тщательно подобраны по генетическому составу, и их можно было использовать как депо для трансплантаций органов моему отцу и моей дорогой матушке. Он оставил их в Швеции под присмотром верного охранника, обеспечивающего круглосуточный контроль. Охранник этот недавно скончался. Когда мы, сыновья, подросли, отец начал поручать нам периодически ездить туда, следить за поддержанием криоцистерн. Таким образом я освоил процесс разморозки и заморозки, включая замену специальной жидкости в сосудах жертв на их собственную замороженную кровь, и наоборот.