Кракатит
Шрифт:
Он подошел к двери.
— Дадада, ма-лая! — пропел он дребезжащим голоском, и лошадка сунула в дверь свою красивую серебряную морду, потерлась о кафтан старика.
— Ну, иди сюда, ложись, — велел старый.
Лошадка вошла, подгребла копытами солому у другой стены, опустилась на колени.
— А я потом лягу между вами, — сказал дедушка. — Конь-то надышит, и тепло тебе будет, чак-то!
Он тихонечко сел на пороге. За ним еще алели в темноте угли костра и видны были ласковые, мудрые глаза лошади, преданно обращенные к нему; а старик все шептал что-то, мурлыкал, кивая головой.
У Прокопа жгло глаза от нестерпимой нежности.
Да ведь это… ведь это мой покойный батюшка, мелькнуло у него в голове. Боже, как постарел!
И такая у него тоненькая, исхудавшая шейка…
— Спишь, Прокоп? — шепнул старичок.
— Не сплю, — отозвался тот, дрожа от любви.
И дедушка замурлыкал странную
Прокоп наконец уснул спокойным, освежающим сном без сновидений.
КОММЕНТАРИИ (О. М. МАЛЕВИЧ)
Творчество Чапека-романиста 20-х и 30-х годов XX века развивалось в эпоху кризиса западноевропейского критического реализма и расцвета субъективистских, антиреалистических литературных направлений буржуазного декаданса. Писатель шел к реализму через преодоление модных влияний и ошибочных субъективистских тенденций, через поиски и блуждания. Но сейчас, когда подведен итог творческой эволюции писателя, мы вправе говорить о Чапеке как о критическом реалисте, ставя его имя вслед за именами Анатоля Франса, Бернарда Шоу, Герберта Уэллса.
С начала 20-х годов в творчестве Чапека начался довольно длительный период "вынужденного оскудения", когда писатель, находясь в плену иллюзий о возможности разрешения социальных противоречий в рамках буржуазного демократического государства, стремился защитить классовый мир в своей стране. Именно в этот период, по словам Ю. Фучика, Чапека называли — одни с удовлетворением, а другие с горечью — "официальным писателем".
Однако мировой экономический кризис 1929–1933 годов, усиление реакции внутри Чехословакии, нарастание угрозы фашизма и новой войны заставили писателя в значительной степени пересмотреть свои политические взгляды. В 1932 году Чапек заявляет о своем сочувствии той борьбе, которую проводили международные демократические круги. В 1933 году буржуазная критика развертывает целую кампанию против Чапека, обвиняя его в якобы устаревшем демократизме и гуманизме. В ноябре 1934 года Чапек вместе с рядом прогрессивных и революционных писателей выступает на страницах коммунистистического журнала «Творба» с протестом против бесчинств чешских националистов.
Реакция угрожает писателю концлагерем, но он все более решительно поднимает свой голос в защиту демократических завоеваний народа, все более резко разоблачает грабительскую политику империалистов.
Вместе со своим героем, так называемым "маленьким человеком", любителем "золотой середины", Чапек осознает, что в современных условиях мир и демократию можно отстоять лишь в рядах единого антифашистского и антиимпериалистического Народного фронта. И если- ранее он сочетал критику капитализма с отрицанием идеи какого-либо сознательного переустройства мира и проповедью общественной пассивности ("Фабрика абсолюта", 1922 г., «Кракатит», 1924 г.), то в романах второй половины 30-х годов ("Война с саламандрами", 1935 г., "Первая спасательная", 1937 г.) писатель призывает к действенной борьбе за идеалы демократии и социальной справедливости.
Однако в мировоззрении Чапека-антифашиста все еще дает себя чувствовать идейно-эстетический груз прошлого: объективизм, сглаживание социальных конфликтов, абстрактный гуманизм.
Писатель четко выраженного интеллектуального склада, философ по образованию, Чапек нередко превращал свои произведения в художественную иллюстрацию определенного философского тезиса. В его романах 20-х годов наиболее сильно сказывается влияние американского прагматизма.
Отрицание теории и научного предвидения приводит его к по-, ниманию практики как действия на основе субъективной веры в полезность тех или иных поступков, как достижения цели на основе поисков, проб, ошибок и того относительного, частного опыта, который приобретается в процессе деятельности. Чапековскую философию этого периода очень верно определил видный чешский критик и литературовед Ф. Кс. Шальда: "Мы не знаем ничего о боге, у нас нет никакой религии, но мы делаем вид, как будто он существует, как будто мы в него верим. Мы не знаем ничего о мире и жизни нашего ближнего, они для нас непроглядная тьма и неразрешимое молчание, но мы говорим и действуем, как будто мир хорош и как будто мы его знаем а любим: может быть, позднее возникнут и вера и любовь, которые иначе должны были бы этому предшествовать…" Такая пози ция отражала мелкобуржуазную нерешительность и неспособность разобраться в противоречиях современной действительности. С присущей ему самоиронией Чапек сам сравнивал себя в одной из своих статей — с Буридановым ослом,
Однако в начале 30-х годов, когда писатель осознал неизбежность активной борьбы в защиту демократии и гуманизма, такая подчеркнуто индивидуалистическая точка зрения уже не удовлетворяла его. Философски это осмысливается им как необходимость преодолеть субъективную ограниченность релятивизма, перекинуть мост между индивидуальным и общественным сознанием.
В 1932–1934 годы Чапек пишет философскую трилогию, состоящую из романов «Гордубал», "Метеор", "Обыкновенная жизнь", — своеобразное художественное исследование о путях человеческого познания. Романы трилогии связаны не единством героев. и действия, а единством философской проблемы. Познание субъективно и не дает достаточно полной, всеобъемлющей и достоверной картины жизни ("Гордубал"); концепция действительности зависит от познающего ("Метеор"); для того чтобы познать других, нужно познать собственное «я», так как каждый из нас таит в своей душе все те человеческие возможности, которые нашли воплощение в других людях ("Обыкновенная жизнь"), — таков ход рассуждения автора в трилогии.
Мы ясно ощущаем, что рамки релятивизма не удовлетворяют писателя и он стремится вырваться из них. Это ему удается в неоконченном романе "Жизнь и творчество композитора Фолтина" (1938), где из суммы восприятий целого ряда персонажей у читателя складывается полное представление о характере главного героя.
Творчество Чапека отражало не только его философскую эволюцию, но и противоречие между позицией Чапека-философа и Чапека-человека и художника. Последние его произведения показывают, что Чапек-демократ и антифашист, Чапек — приверженец жизненной правды в искусстве все более побеждал Чапека философа-релятивиста. "Путь от философского тезиса к жизни" — так справедливо охарактеризовал творчество писателя один из современных чешских литературоведов.
КРАКАТИТ
В 20-х годах определяющим для всего творчества писателя становится интерес к новейшим достижениям науки и техники и значению их в жизни современного человека. Как вспоминает чешский драматург Эдмонд Конрад, от Чапека то и дело можно было слышать: "Вы знаете, я теперь изучаю микрофизику, удивительно интересно!" или: "Вы знаете, я теперь изучаю биологию, — удивительно интересно!" Примечательно, что особое его внимание привлекла проблема расщепления атома — центральная научно-техническая проблема XX века. Два романа Чапека "Фабрика абсолюта" (1922) и «Кракатит» (1924), один в сатирическом, другой — в трагическом аспекте, повествуют о том, что может принести человечеству использование внутриатомной энергии. И хотя в обоих случаях сама сущность изобретения, положенного в основу сюжета, со строго научной точки зрения является фикцией, писатель обнаруживает глубокое понимание тенденций науки, а в «Кракатите» и серьезные специальные познания. Однако своеобразие общественной позиции Чапека, отражавшей протест мелкого труженика против размаха современной капиталистической промышленности, превращает эти романы не в прославление неограниченных возможностей человеческого разума, а в скептическое предостережение перед теми общественными аномалиями, которые могут быть следствием современных научных открытий.
В обеих книгах Чапеком дана острая критика капитализма, которая до сих пор не потеряла своего значения. Там же, где Чапек говорит о социализме, он воюет с ложными тенденциями в нем (анархизм, сектантство) или с теориями и взглядами, которые сам же ему приписывает.
Действие романа «Кракатит» построено на развитии конфликта между гениальным изобретателем и паразитическим обществом. Причем социальный характер этого конфликта выражен у Чапека значительно определеннее, чем, например, в «Человеке-невидимке» Герберта Уэллса. Инженер Прокоп, человек из народа, познавший ужасы империалистической войны и ненавидящий ее, противопоставлен в книге беспринципным дельцам типа Карсона и аристократической военной камарилье. Чапек показывает ожесточенную борьбу империалистических государств и монополий за обладание тайной изготовления «кракатита».