Крамер против Крамера
Шрифт:
Зал был обширен, с высоким потолком, дубовыми скамьями и массивными столами красного дерева. «В Бога мы веруем» была надпись на стене, обращённой в зал суда, и сбоку стоял американский флаг. Появился судья в своей мантии, пристав скомандовал «Всем встать!», стенографист занял своё место впереди, рядом с трибуной для свидетелей, и всё было готово к началу процесса. Тед с трудом набрал в грудь воздуха и сделал глубокий вдох, чувствуя, как у него перехватило горло.
Джоанна в роли истицы имела право первой давать показания, и адвокат сразу же пригласил её на свидетельское место,
Она начала давать показания медленно и не спеша; её адвокат тщательно уточнял даты и события тех лет, когда она была с Тедом, а потом рядом с Билли — вплоть до сегодняшнего дня, Тед поймал себя на том» что он тоже вспоминает; воспоминания неслись у него бурным потоком — первый раз, когда они с Джоанной занимались любовью, с этой прекрасной женщиной, которую потом ему не довелось больше узнать и которая так самозабвенно закидывала ноги ему на плечи. Первый раз, когда он взял Билли на руки и каким хрупким казалось его тельце. Как он в первый раз увидел Джоанну, кормящую его грудью. Она в самом деле выкормила его, своим молоком. Этого не было в заявлении. Он и сам забыл.
Грессен перешёл к вопросам относительно её работы и круга обязанностей — как она с ними справляется. Отсюда он протянул ниточку к более ранним временам.
— Миссис Крамер, работали ли вы, когда были в браке со своим бывшим мужем?
— Нет, не работала.
— Но вам хотелось?
— Да.
— Вы когда-нибудь излагали вашему бывшему мужу, что вы хотели бы работать?
— Ещё бы. Но он сказал — нет. Он резко возражал против моей работы.
Пошёл разговор о Теде, как о человеке, который препятствовал профессиональному росту своей жены. Всё это подводило к выводу, позволявшему оправдать уход Джоанны. Тед в самом деле сказал «нет» её желанию работать. Он не мог себе представить, что мог быть таким узколобым, как его изображали. Он с трудом мог узнать себя в этих показаниях. Тем не менее он понимал, что в самом деле был именно таким, хотя с тех пор он серьёзно изменился. Судья объявил перерыв на ленч, и Тед увидел, как Джоанна советуется со своим адвокатом. Он подумал, что она тоже, конечно, изменилась и теперь в этом помещении они два разных человека, которые когда-то были в браке, и что, если их снова потянет друг к другу, и если они снова встретятся, вот такие, как они сейчас есть, могут ли они в таком случае положить, конец судоговорению?
Шонесси начал собирать разбросанные перед ним на столе бумаги — копии заявлений, сообщение психолога, стенографические отчёты, которые, выползая из его машинки, напоминали длинный белый язык, юридические справочники.
Джоанна первой вышла из зала в сопровождении своего адвоката. После продуманной заминки дипломатического характера, чтобы не оказаться всем вместе в одном лифте, Тед покинул зал вместе с Шонесси — истец отделён от ответчика скопищем людей вокруг, бумагами, юридическим жаргоном и временем…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Можете ли вы сообщить суду, любите ли вы играть в теннис?
— Да.
— А как ваш бывший муж относился к вашему увлечению?
— Он отвергал его. В присутствии других людей он называл себя теннисным вдовцом.
В добавление к эмоциональным стрессам, которым он её подвергал, она была ещё обременена и необходимостью заниматься маленьким ребёнком.
— Вы любите ребёнка?
— Очень сильно.
— Как вы кормили его, когда он был совсем маленьким?
— Я выкормила его грудью. Чтобы я как мать могла ощущать с ним предельную близость.
Эта трогательная сцена явно вызвала симпатии к Джоанне.
— И всё же вы решили оставить вашего ребёнка?
— Я была в ужасающем положении. Если бы мой муж проявлял бы ко мне больше интереса, я не испытывала бы такого отчаяния.
— Это только часть истины, — шепнул Тед своему адвокату. Она не должна была из-за этого уходить.
Шонесси кивнул.
— Я даже говорил ей, что нам надо обратиться за помощью.
— Тс-с-с, — шепнул адвокат и положил руку на кисть клиента, чтобы успокоить его. Всё слилось воедино — брак, мой муж, невыносимое давление, ребёнок. Я задыхалась под этим грузом. Мой муж просто не обращал внимания на моё состояние.
— И что же в таком случае вы стали делать?
— Единственное, что могла позволить себе в таких обстоятельствах. Поскольку для меня было всё едино, я не могла избавиться лишь от части целого. Я должна была освободиться, сбросить всё с себя. И я ушла, чтобы обрести другую, лучшую жизнь.
— То есть, вы бросили ребёнка?
— Нет, не столько моего ребёнка как такового — мой брак, моего мужа, мою усталость и раздражение — и моего ребёнка, Я вырвалась из той петли, которую вокруг меня затягивал муж.
— Миссис Крамер, почему вы предпочли обосноваться на жительство в Нью-Йорке?
— Потому что тут живёт мой ребёнок. И здесь же его отец. Как мать я не хочу, чтобы ребёнок был разлучён с отцом.
— Воплощённая добродетель, — пробормотал Шонесси, склонившись к Теду.
Гессен тем временем обратился к её первому ощущению потери, связанному с ребёнком. Она почувствовала её в первое же утро после ухода из дома.
— И что вы стали делать, ощутив такую потерю?
— Тогда ещё ничего. Во мне ещё жили отрицательные эмоции, связанные с неудачным семейным опытом.
— Возражаю. Свидетель пытается высказать своё мнение, дать оценку.
— Возражение принимается.
— Вы когда-нибудь звонили вашему мужу, чтобы выразить свои чувства по отношению к ребёнку?
— Да, звонила. Год тому назад на Рождество.
Грессен представил суду телефонный счёт Джоанны, который свидетельствовал о её звонке Теду из Калифорнии, и Джоанна заверила, что целью звонка было договориться о встрече с ребёнком.
— И что сказал ваш бывший муж относительно этой встречи?
— Он отнёсся к ней с враждебностью. Сначала он сказал, что даст мне знать. Затем, когда мы договорились, он спросил, не собираюсь ли я похитить ребёнка.
— А вы собирались его похищать?