Крапленая карта мира
Шрифт:
– Труп, как всегда, в цемент и в реку, – сказал Дмитрий, когда секретарша была мертва. – У нее, кажется, есть престарелые родители. Выделить им тысячу долларов и сказать, что их дочь уехала в долгосрочную командировку. Потом сделать так, чтобы создалось впечатление, что она умерла от несчастного случая далеко отсюда.
Дмитрий вернулся домой. Похоже, Вера спит. Ему не нравилось, что за ним началась охота. Кажется, покровители плохо защищают его. Он решил серьезно поговорить с Москвой.
На самом деле Вера просто прилегла, но не спала. Она ждала мужа, чтобы предупредить
Она подошла к ванной. Дверь была приоткрыта, она услышала обрывок разговора:
– Пришлось применить особые меры… Да, все, как обычно. Она исчезнет. Займитесь теми, кто копает под меня. Полечу я – полетите и вы, надеюсь, это понятно?
О каких особых мерах говорит Дмитрий, почему у него кровь на рубашке? Вера с гулко бьющимся сердцем замерла на пороге ванной. Звонок внутреннего телефона стегнул ее, как плетью. Она опрометью бросилась в спальню. Муж, дав отбой по сотовому, взял трубку внутреннего аппарата.
Вера осторожно сняла трубку параллельного телефона. Затаив дыхание она слушала, как мужской голос докладывал ее мужу:
– Дмитрий Николаевич, бочку с телом только что утопили в реке. Все в порядке.
Вера, чувствуя, как волосы шевелятся на голове от ужаса, не смея проронить ни слова, слушала страшный разговор. Тело… Убитая женщина… Бочка с цементом… Утоплена в реке… Это звучало, как фразы из плохого триллера. Дмитрий говорил вполне буднично, как будто все это для него не впервой. Кровь на рубашке и пиджаке… Им заинтересовалась ФСБ.
Когда Дмитрий, приняв душ, нырнул под шелковое одеяло, Вера, как и прежде, лежала с закрытыми глазами в расслабленной позе. На самом деле ее сердце учащенно билось. Рядом с ней лежит преступник, рядом с ней убийца. И она любит этого убийцу, вот что самое страшное!
Дмитрий поцеловал спящую жену и провел по ее лицу рукой. Вера едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть. У него руки в крови… Неужели майор Никонова права? Вера долго не могла заснуть, и только когда серый рассвет забрезжил в окнах, ее сморил тяжелый сон.
Утром, глядя на веселого и улыбающегося Дмитрия, Вера никак не могла поверить в то, что пришлось пережить ночью. Как ей хотелось, чтобы телефонный разговор оказался дурным сном, кошмаром, фантасмагорией. И все же это была правда.
Когда она узнала о том, что личная секретарша мужа Наталья внезапно уехала в командировку на несколько месяцев, она поняла, кто жертва. Невозможно! Ее муж не может быть убийцей, он все так же обнимал и целовал ее, так же нежно относился к сыновьям. Для всего есть невинное и логичное объяснение!
– Ты чувствуешь себя неважно, дорогая? – спросил Дмитрий, внимательно глядя на жену. Вера испуганно вскочила из-за стола.
– Голова болит, – неопределенно ответила она. – Я пойду прилягу.
Оставшись в особняке одна, Вера мучительно долго принимала решение. Что же теперь делать? У нее не было улик, только несколько фраз, подслушанных случайно. Может быть, она что-то не поняла и речь шла не об убийстве? Нет, она поняла все так, как есть. Подозрения, интерес ФСБ к Дмитрию,
Вера обнаружила в кармане пальто белую карточку с несколькими телефонами. Дрожащими пальцами она набрала один из номеров. Бодрый голос ответил ей, что она попала в региональное отделение Федеральной службы безопасности. Вера моментально повесила трубку. Но они хотят, чтобы она предала Дмитрия. Она не может этого сделать. Хотя бы потому, что он ее муж. Только теперь, многие годы спустя после их свадьбы, Вера поняла, что безнадежно любит Дмитрия. Раньше это была романтическая влюбленность, потом – благодарность за то, что он выбрал именно ее. Сейчас это походило на затянувшееся сумасшествие. Она никогда не сможет причинить Дмитрию вред. Может быть, он и убийца, и вовсе не тот, за кого себя выдает, но от этого она не станет любить его меньше.
Кроме Дмитрия, у нее есть два сына. Если она предаст их, то прежняя жизнь разрушится. Она останется одна, совсем одна. Дмитрий, когда узнает о ее предательстве, отвернется от нее. Или даже убьет.
Решение было принято за какие-то доли секунды. Она не хочет ничего знать о делах мужа, он по-прежнему останется для нее самым желанным, самым добрым и честным человеком на свете. Людям из ФСБ, если они снова попытаются склонить ее к предательству, она ответит, что не собирается заниматься подлыми делами.
Головная боль, тупой иглой засевшая в затылке, отступила. Вера поняла, что это единственно правильное решение. Она останется с Дмитрием при любой ситуации, поддержит его, никогда не бросит. Даже если он и не любит ее, она обожает и боготворит его.
Вера поднялась на второй этаж, где находилась секретная комната. В небольшом помещении хранилась ее коллекция кукол. Она занялась собирательством в раннем детстве. Теперь с застекленных полок, из витрин на нее, не мигая, смотрели сотни глаз. Маленькие и большие, одетые в вечерние туалеты и в крестьянкое платье, сделанные из фарфора, дерева, тряпок и даже железа – все они давно стали для Веры родными. У каждой из кукол было имя, была родословная и своя судьба. Например, вот эта принадлежала когда-то дочери Жозефины Богарнэ, Гортензии. А с этой крошкой играла одна из последних испанских инфант. Куклы всегда понимали Веру, никогда ее не обижали. До того как у нее появились дети, они были ее детьми. Дмитрий равнодушно относился к увлечению жены, считая его, впрочем, неплохим способом размещения капитала. Коллекция застрахована на умопомрачительную сумму, но Вера не могла представить, что когда-нибудь ее куклы исчезнут.
Опытный психолог объяснил бы подобную страсть Веры недостатком родительской любви в детстве и подспудным желанием быть кому-то полезной. Вера не могла пожаловаться на жизнь – она жила в роскоши, могла позволить себе практически любую прихоть, у нее был чудесный муж. И вот он оказался убийцей, но она его сильно любит. Двое чудесных сыновей. И куклы. И все же на вопрос, счастлива ли она, Вера не могла бы дать точного ответа.
Дмитрий, задействовав покровителей в столице, сумел выяснить, что им заинтересовались на самом верху. Кто-то решил, что Черноусов, ставший популярным уже за пределами вверенной ему области, претендует на слишком многое.