Красавчик
Шрифт:
– Нет. Не женат.
– У него есть кто-то?
– Нет. Одинок, как во поли былинушка.
– Что тогда? Он меня вообще будто не заметил.
– Ему на тебя насрать, я же говорил. Дим, говорил?
– Ага. Подтверждаю. Говорил. Ты, Ник, давай, не жмись! Проиграл так проиграл. С тебя пицца и пиво!
– Будет тебе пожрать, Димон.
Никита курил и не сводил глаз с Семёна Михайловича. Тот молчал. Димка какое-то время переводил взгляд с одного на другого, затем затушил бычок в пепельнице и махнул рукой на обоих.
– Да ну вас! Только чур мне
Никита не ответил. Он подождал, пока друг выйдет и подсел на подоконник, поближе к Семёну. Тот усмехнулся, наклонился ближе и доверительно шепнул:
– Он тебе не по зубам.
Семён Михалыч расхохотался и вышел, а Никита задумался. Ну, не обратил какой-то левый мужик на него внимания. Ну, не поздоровался. Стоило ли из-за этого так убиваться? Никита вспомнил выходные, испорченные мыслями о провальном знакомстве. Он готов был послать нахального начальника на три буквы и забыть о нём, когда за окном раздался крик:
– Это что за хуета? Серёга! Ты дома в таком же бардаке живёшь? Или в голове у тебя дерьмом всё завалено, раз не понимаешь, что это надо убрать. … Не сейчас, а сейчас же!
Никита встал с подоконника и обернулся, чтобы прикрыть форточку. Он не узнал бас говорившего, но его фигуру, маячащую за окном, узнал с высоты третьего этажа. Роман Викторович орал на сторожа, указывая ему на пустые коробки, сваленные в кучу около здания.
– Одна спичка и тут всё заполыхает. Убрал, я сказал!
Видимо, сторож попытался отказаться от лишних телодвижений, за что заработал от грозного начальника увесистый толчок в плечо. Сторож пошатнулся, сделал пару шагов назад, чтобы сохранить равновесие. Роман Викторович шагнул к нему, взял незадачливого трудягу за грудки и затряс, словно куклу. Что-то сказал ему и показал на кучу коробок. Сторож быстро-быстро закивал. Роман Викторович отпустил его и встал рядом, сложив руки на груди: наблюдал за выполнением приказа.
Никита почувствовал тепло в кончиках пальцев: сигарета истлела до фильтра. Он выбросил её в урну и продолжил наблюдать. Интересные отношения тут у зам.начальника СБ с работниками. Рукоприкладство приветствуется.
За окном показались новые действующие лица. Трое грузчиков свернули за угол, чтобы перекурить подальше от начальства, и тут же попались на глаза Роману Викторовичу. Он махнул им рукой.
– Помогите ему. Испортить воздух ещё успеете.
Трое парней безропотно взялись за работу. А Никита с удивлением увидел следующее: Роман Викторович бросил контролировать исполнение приказа и начал наблюдать за одним из рабочих. Склонил голову набок, широко улыбнулся, затем присвистнул. Грузчик обернулся на свист, подошёл и, положив ладони на широкую грудь начальника, что-то ему сказал. Их разговор не было слышно, но Никита догадывался о чём он. Ручищи Романа Викторовича сомкнулись за спиной молодого грузчика, а оттуда съехали вниз. Пальцы сжались на ягодицах, прижимая парня ближе. Объятия распались и до Никиты донёсся голос Романа Викторовича:
– Сначала здесь закончи.
– А
Роман Викторович поднял взгляд вверх и указал на Никиту. Никита отшатнулся, запнулся и упал спиной на диван, задев пинком батарею под окном. Гулкий звук разнёсся по комнате. Никита чертыхнулся и встал. Вряд ли Роман Викторович указывал именно на него. Скорее всего он показал грузчику на третий этаж, где располагались их рабочие кабинеты. Тем более, что курилка была ближайшей комнатой к кабинету зам.начальника СБ.
Никита отругал себя за испуг и выглянул в окно. Романа Викторовича уже не было. Заметил ли он его? Или просто махнул в сторону нужного этажа, не приглядываясь? А если заметил? Никита взглядом нашёл грузчика, который обнимался с Романом Викторовичем. Тот складывал коробки, изредка перебрасываясь словами с коллегами.
Вернувшись в кабинет, Никита сразу подошёл к Семёну Михалычу.
– Вот ты говоришь, что он ни с кем не встречается, а я сейчас собственными глазами видел, как он на улице с грузчиком обжимался.
Михалыч поднял на него растерянный взгляд. Его губы безмолвно шевелились, следуя за ходом мысли, а затем он сообразил.
– А-а, ты про Романа? Ха! Так он тот ещё кобель. Ни одну ширинку не пропустит.
– Я, выходит, исключение?
– Выходит, что так!
Михалыч рассмеялся. Тут же на стуле к ним подкатил Димка.
– А чё было? Чё было, Ник?
– Я тебе что, Димон, сплетник что ли. Ну, помацал он парня за задницу. В кабинет к себе пригласил.
– А зачем?
Никита почесал макушку, но достойного варианта придумать не смог.
– Э-э… Шкаф передвинуть?
– Ага. Шкаф.
Михалыч заёрзал задом по стулу и застонал – изобразил процесс, которым скоро будут заняты в дальнем от них кабинете.
– Чё, серъёзно?
Вопрос прозвучал практически хором. Парни переглянулись, а Михалыч улыбнулся и кивнул.
– А то! Я же говорю: кобель.
– Прямо на работе, что ли?
– А почему нет?
– А начальство что? Не обращает внимания?
– Так Роман сам себе начальство. Он учредитель фабрики. А то, что должность у него не генеральный директор, так это мелочи. Роман не амбициозный. Кстати, генеральный сегодня должен приехать. Давай-ка, слезай с моего стола и за работу. А то мы с вами ещё ни одного документа толком не подготовили. Будет тебе, Ник, внимание начальства. Мне такого внимания, что червяка в яблоке, – не надо!
Парни расселись по местам. У Никиты из головы не шло то, чем Роман Викторович собирался заняться в своём кабинете с грузчиком, как и вид больших сильных рук на чужой заднице. В нём закипала ложная ревность: какому-то грязному работяге внимания больше, чем ему. Ну как так?
* * *
На обед Никита заказал три большие пиццы. От пива ребята решили отказаться: не хотелось попасться на глаза гендиру и вылететь с работы за пьянство.
Никита перехватил по-быстрому пару кусков и выскочил в курилку. Звать друзей с собой он не стал: не желал ещё и там слушать о своём проигрыше.