Красавец и скромница
Шрифт:
Лоренцо серьезно кивнул:
— Я запомню твои слова.
Лотти задумчиво посмотрела на него:
— Вы один здесь?
— Да.
— Этот дом слишком большой для одного, — заметила Лотти с легким неодобрением.
По выражению ее лица Сара поняла, что дочь готова высказать еще несколько бестактных соображений на волнующую тему. Но прежде, чем она успела вмешаться, итальянец невозмутимо ответил:
— Ты права, дом слишком большой. В нем шестнадцать спален.
— Шестнадцать? — Глазки Лотти округлились, как два маленьких блюдца. — Но ведь это…
— Хватит, Лотти. — Сара смягчила
— Я бы хотела остаться с бабушкой. — Немного поколебавшись, Лотти любезно добавила: — Но не возражаю составить тебе компанию, если тебе одиноко.
— Что, если я поеду? — Лоренцо невозмутимо смотрел на Лотти.
Девочка даже подпрыгнула от восторга и захлопала в ладоши.
Ее радостное «да» прозвучало одновременно с решительным «нет» Сары.
— Ты заблудишься, — с сожалением посмотрела на нее Лотти, потом улыбнулась Лоренцо: — Обязательно поезжайте. Мама всегда говорит, что ей нужен приятный мужчина для общения.
После дождя снова установилась жаркая погода. Солнце яростно сияло с лазурной арки безоблачного неба над их головами. Лоренцо остановил машину в тени домов на узкой улочке, ведущей к рынку.
После кондиционированного салона джипа Сара почувствовала себя так, словно шагнула в духовку. Но, как ни странно, дышалось в этом пекле куда легче, чем рядом с ним в прохладной машине.
Выйдя на маленькую площадь, Сара поразилась обилию ярких красок: желтые и терракотовые стены домов подчеркивали пестрое разнообразие овощей, фруктов, сыров и зелени на торговых прилавках. Несмотря на немилосердный солнечный свет, она подняла солнечные очки на лоб, чтобы в полной мере насладиться колоритом. Переходя со списком в руке от прилавка к прилавку, она полностью сосредоточилась на своей задаче: отбирала зрелые помидоры, проверяя их плотность, вдыхала свежий аромат дынь, пробовала оливки. Запахи, краски, ощущения кружили голову. Вокруг нее звучала и переливалась мелодичная итальянская речь, иногда значение того или иного слова само собой всплывало в памяти. Неужели она в Италии? Она в Италии! Далеко от Лондона с его угрюмыми домами и дорожными пробками, на родине самой вкусной еды, великих произведений искусства и горячего секса!
Эта мысль застала ее врасплох, заставила сердце в груди на радостях совершить какой-то нехитрый акробатический номер.
Хотя ее знакомство с итальянским ограничивалось несколькими словами, она не испытывала трудности, объясняясь с дружелюбными торговцами улыбкой и жестами. Они настаивали, чтобы она пробовала бархатные ломтики пармской ветчины, которые таяли на языке, солоноватые кусочки сыра, оливки со вкусом солнечного света. Плотный кругленький продавец с торчащими щеткой усами помог уложить в корзинку лимоны и головки чеснока, а когда Сара расплатилась, сунул ей в руку розовый персик. Отмахнулся от благодарности и, сверкая на нее лукавыми черными глазами, разразился стремительной и непонятной речью.
— Я не понимаю! — с беспомощной улыбкой сказала Сара.
— Он сказал,
Сара не обернулась, но улыбка сползла с ее губ, влажных от сладкого персикового сока. Желудок сжался в комочек.
Зато улыбка продавца при виде Лоренцо стала еще шире и лучезарнее. Полилась неудержимая, как водопад, итальянская беседа, включавшая в себя экспрессивное размахивание руками и очень много смеха. Кусая персик, Сара отошла в сторонку, чтобы Лоренцо и продавец случайно ее не зашибли. Обычная отстраненность режиссера резко контрастировала с буйной жизнерадостностью его собеседника, но девушке казалось, что на родном языке Лоренцо говорит более живо, эмоционально. Слушая его, она получала почти физическое удовольствие.
Врунья. В удовольствии, которое она получала, не было никакого «почти».
Внезапно она заметила, что оба внимательно смотрят на нее. В толпе многие поворачивали головы в ее сторону, даже подходили ближе к прилавку, имитируя интерес к выставленным на продажу апельсинам. Ой, господи, неужели она перемазала лицо соком? Сара быстро вытерла губы тыльной стороной ладони. Лоренцо отрицательно покачал головой на что-то сказанное торговцем, их с Сарой глаза встретились, и по телу девушки прошла электрическая волна, совсем как молния перед внезапно налетевшей летней грозой.
— Старый друг? — спросила Сара, когда они наконец выбрались из толпы после бесконечных рукопожатий и криков «чао». Дружба с тружениками сельского хозяйства явно приносила свои плоды: поверх горы фруктов в корзине, которую нес Лоренцо, непонятным образом появилась пригоршня толстых темных трюфелей.
— Нет, но, когда твое фото печатают в газетах, у людей возникает чувство, что они тебя знают.
Сара опустила глаза на свои разбитые шлепанцы, открывавшие взглядам поклонников знаменитого режиссера жалкие остатки бледно-зеленого лака на ногтях его спутницы. Этот лак. Лотти получила в подарочном наборе лет сто тому назад.
Лоренцо искоса бросил на нее изучающий, любопытный взгляд.
— Все хотят знать, не вы ли новая женщина в моей жизни.
Сара быстро сдвинула темные очки на нос, пряча взгляд.
— Как вам, должно быть, обидно слышать такое. Мне очень жаль.
— Напрасно. Когда я сказал «нет», он спросил, почему нет, — усмехнулся Лоренцо, пробираясь между стоящими на площади столиками маленького ресторанчика.
— Куда мы идем? — удивилась Сара.
— Обедать.
Она остановилась в растерянности.
— Что же вы раньше не сказали? Конечно, идите; я пока пройдусь по магазинам и подожду вас.
Лоренцо слегка подтолкнул ее к входу в полутемное прохладное помещение.
— Вы пообедаете со мной. Вам тоже надо есть.
В ресторане было пусто и темно, оригинальный цвет стен невозможно разглядеть из-за фотографий, газетных вырезок, старых меню и салфеток, густо покрытых неразборчивыми автографами. Лоренцо провел ее в самый угол зала и отодвинул стул, приглашая сесть.
— Нет, что вы! Не думаю, что мне грозит истощение. — Сара раскрыла меню, спрятав за ним горящее лицо. — Вы же слышали, что сказал торговец: я разбираюсь в хорошей еде.