Красавица и нападающий
Шрифт:
Была причина, по которой я жил один в своем особняке площадью двадцать тысяч квадратных футов. Это было единственное место, которое мне подходило.
Я был ростом шесть футов шесть дюймов и весил двести восемьдесят фунтов чистых мышц. Бык в посудной лавке не имел бы ничего против меня. Я был зверем, рыщущим по лесу, и как только я достигал цивилизации, я все портил.
Я знал свои ограничения и обязательства. Вот почему мне было комфортно только в двух местах: в моем собственном доме, где я ничего и никого не мог сломать,
Но ребенок?
Боже. Три дня назад я сломал спину другому игроку. В какой вселенной Пайпер считала хорошей идеей привезти ко мне ребенка? Мне нельзя было доверять во всем, что требовало мягкого прикосновения. Мое тело... не было способно на мягкость.
Я зарабатываю на жизнь убийствами. Я трахаю женщин, в то время как они думают, что могут справиться со вкусом дикой стороны.
А все оставшееся время?
Я жил один. Я работал с командой, когда они проводили групповые встречи и тренировки, но я проводил свои собственные тренировки, закрывшись в своем собственном доме.
Не для того, чтобы обезопасить себя от них... а чтобы они были в безопасности от меня.
Ребенка не было на кухне, и она не проползала через столовую. Дверь в патио и бассейн была закрыта, так что она не собиралась искупаться. Если бы был на ее месте, то я бы спустился в бар, но что-то подсказывало мне, что малышка еще не обменяла молоко на Маргариту.
Большинство свободных комнат были закрыты, но одна дверь оставалась открытой. Я услышал визг прежде, чем увидел ее.
Крошечная принцесса Пайпер вошла прямо в мою комнату. Вероятно, это было самое безопасное для нее место, где не было открытого огня, алкоголя или мраморной лестницы.
Я остановился в проходе, глядя, как она ступила на коврик.
Роуз раскачивалась под играющую музыку, в которой говорилось то, что не включают на канале Дисней.
– Эй, красавица... – позвал я Пайпер, мой голос отдавался эхом. – Я нашел ее.
Ребенок? Роуз? – повернулась, когда я заговорил. Она что-то булькнула. Я не был уверен, должен ли я расшифровать это или нет. Я больше понимал водителя, который доставлял мне китайскую еду.
Что мне оставалось делать? Улыбка обычно срабатывала. Люди улыбались детям.
Я попытался, но мне показалось, что я скорее оскалил зубы.
Роуз поморщилась. Боже. Даже малышка знала, что моя улыбка была неестественной и странной.
Она потопталась ногами и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она была взволнована? Ей было грустно? Кто, черт возьми, знал!
Песня отвлекла ее. Она снова подпрыгнула на крошечных ножках и раскинула руки вверх и вниз.
Как и всем мужчинам, мне часто хотелось, чтобы у меня дома танцевала полуголая женщина. Интересно, а джинны переиначивают желания? Танцующего ребенка я не заказывал.
Пайпер ворвалась в комнату, и Роуз помахала маме. Она стала
– Спасибо, что нашел ее, – сказала Пайпер. – Она любит музыку. Должно быть, услышала, как она играет.
– Она... умеет танцевать?
Пайпер поцеловала Роуз в щеку.
– Да. Она также умеет ходить, говорить, есть... почти все, кроме вождения и голосования. Мы даже можем досчитать до двадцати, если ты не возражаешь против одиннадцати после девятнадцати, – пожала она плечами. – Ты когда-нибудь раньше был рядом с ребенком? С семьей?
– У меня осталось не так много от семьи, – начнем с того, что их никогда не было много.
– Ну, она не причинит тебе вреда. Сейчас, – Пайпер подняла ребенка и с ухмылкой представила ее мне. – Рози, это Коул. Коул, Рози.
Обычно цивилизованные люди пожимают друг другу руки. Роуз не протянула свой пухлый кулак. Это было хорошо. Меньше шансов случайно раздавить ее.
Я не знал, чего хочет от меня Пайпер. Как я должен был поприветствовать ребенка? Отметить хорошую работу генов, вероятно, будет оскорбительно. Я кивнул головой. Так безопаснее.
Но это оказалось совсем не так.
Глаза Роуз загорелись. Я думал, что позабавил ее, но это были только мои длинные волосы. Роуз схватила прядь, сжав ее в тиски.
Она потянула, почти вырвав клок из моего черепа.
– Ой! Господи Иисусе!
Ее сила чертовски удивила меня, и я взревел, когда она вырвала пряди из моей головы. Я отпрянул.
Затем начались гидротехнические работы.
Я никогда раньше не был рядом с детьми. Я понятия не имел, как громко они могут кричать, когда чудовище пугает их до смерти.
Глаза Роуз наполнились слезами, щеки надулись, а маленькие соболиные губки задрожали. Ребенок взвыл и уткнулся головой в шею Пайпер.
Мое сердце остановилось, разбилось и превратилось в пепел. Черт побери. Я не хотел ее пугать.
– Эффектно, – сказала Пайпер. – Неужели?
– Я... черт, прости.
– Коул, прекрати ругаться!
Она успокаивала младенца мягкими похлопывающими движениями по спине. Еще одна причина ненавидеть себя. Я последовал за Пайпер в кабинет, где она попыталась развлечь Роуз плюшевым животным. Это ничего не дало. Роуз крутилась, скулила и била маму кулачками в грудь. Она не поднимала глаз.
Как мне успокоить ребенка?
Лига назначила штраф, когда я облажался. Заткнется ли она, если я дам ей деньги на колледж?
И иногда тренер Скотт приказывал нам пробежать круги, когда мы на тренировке занимали не ту позицию, но я сомневался, что потение успокоит ребенка.
– Я не хотел кричать, – сказал я. – Я понятия не имел, что она может так сильно тянуть.
Пайпер вздохнула.
– Да, она сильнее, чем ты думаешь. Я чувствовала, как она тренируется, еще будучи у меня в животе.