Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой
Шрифт:
— Как вы можете? — не выдержала я, обернувшись к привидению и заглядывая в наглые черные провалы, которые заменяли ему глаза.
— Что? Что вы так глазами сверкаете, милочка? После смерти на многие вещи начинаешь смотреть проще. В том числе и на страсти, которые разгораются между тобой и моим дорогим Олли. Хотя если бы я был жив и преподаватель моей академии вздумал крутить амуры с адепткой, я бы…
— Я говорю о том, что вы вот так запросто разговариваете с человеком, который вас убил.
Привидение замерло. Глаза провалы на секунду исчезли, а затем снова появились — видимо, это
— Подождите, Уннер, — холодно произнес ректор Стортон и прищурился, глядя в сторону привидения. — Бен, ты что, сказал адептке, что я тебя убил? У тебя совесть есть?
— Конечно, ты меня убил! — воскликнул призрак и беспокойно задрожал, как желе. Кажется, он даже глубже втянулся в шкаф от… смущения?
Я поежилась, только сейчас заметив, что в кабинете ректора Стортона стало довольно прохладно. Ректор бросил на меня быстрый взгляд, подался вперед, но ничего не сделал, взяв руки какие-то бумаги со стола.
— Убил, говоришь? — проговорил он, перебирая их с нарочито равнодушным видом. — Бен, а давай-ка расскажем Уннер, как все было на самом деле?
— Нет! Ты не посмеешь! Адептке не следует этого знать!
— А что ты мне сделаешь?
— Я… — призрак осекся. — Я больше никогда не появлюсь, так и знай!
Ректор Стортон наклонил голову, отчего длинные волосы упали на плечо, а свет солнца блеснул в синих глазах.
— Я не слишком расстроюсь по этому поводу после сегодняшнего. Итак, Уннер, случилось все три года назад.
— Три с половиной.
— Отлично, Бен, хотя бы в этом вопросе ты честен.
— Призраки не умеют врать, — возразила я. — Ректор Стортон, то, что вы сделали…
— Рад, что вы хорошо знаете существознание, Уннер, — перебил ректор. — Разумеется, призраки врать не умеют. А вот выражаться туманно, преувеличивать, напускать тумана — это их любимое дело. Хотя Бен и при жизни был склонен к театральным эффектам и… розыгрышам.
— Олли, даю тебе минуту на то, чтобы замолчать!
— И не подумаю. Так вот, это произошло три с половиной года назад. Мы с ректором Тернером кое-что отмечали в этом кабинете. И слегка перебрали. Ну, я слегка, а ректор Тернер — весьма сильно перебрал. Настолько, что встав, начал шататься и разбил мою любимую фигурку мантикоры, стояющую на столе. Между прочим, ей было больше ста лет.
— У меня был повод для праздника! — возмутилось привидение. — Не каждый день профессор моей академии и мой друг, — ты, Олли, я все еще считаю тебя другом, — оказывает королю такую услугу, спасая ее высочество принцессу от отвратительных, мерзких, летучих…
— Опустим подробности, Бен, — прервал ректор Стортон. — Секреты ее высочества принцессы не должны стать достоянием общественности.
«ТЫ ГОВОРИШЬ О ПРИНЦЕССЕ, ЯНГ!» — как наяву услышала я грозный рык.
Так ректор Стортон оборвал речь профессора Янга много дней назад, когда тому вздумалось шутить о принцессе и о том, как ей понравятся некоторые части ректора Стортона, который вдруг превратился в чудовище и увеличился в размерах.
Наверное, ректор Стортон все-таки ее любит, раз так сражается за ее честь и даже упоминать ее запрещает без должного уважения.
Унни, глупая ты мантикора, тебе до этого какое дело?!
—
— Давно пора было прикрыть эти развлечения! — вставил призрак, нелепо дергая короткими руками. То ли он пытался их скрестить, то ли погрозить пальцем, но у него все равно ничего не выходило.
— А не ты ли, Бен, говорил, что студенческие братства — это важная часть культуры академии? Даже если все, чем они занимаются, — это кичатся богатством своих семей, пьют в подвалах джин, делая вид, что проводят магические ритуалы братания, и исписывают стены мелом?
Призрак покаянно вздохнул, а ректор Стортон повернулся ко мне.
— Кажется, Уннер, во время отработки вы должны были видеть следы одного из таких ритуалов. Мадам Кэри сказала мне, что она отправила вас стирать мел со стен.
Я кивнула, вспоминая ту комнату, где встретила призрак ректора Тернера впервые. Стены я тогда, впрочем, так и не отмыла.
— Так вот, во время нашего с ректором Тернером… праздника, ему пришла в голову гениальная идея.
— Олли, хватит.
— И не подумаю. Вздумал выставить меня убийцей, Бен? Не выйдет. — Он плотоядно улыбнулся и снова повернулся ко мне. — Дело в том, Уннер, что ректор Тернер решил спуститься в подвалы и как следует напугать активно братающихся там адептов. Сделать их вечеринку, так сказать, чуть более оживленной и непредсказуемой.
— Вот уж нет, Олли! — призрак подлетел к ректору Стортону и завис напротив его лица полупрозрачной подрагивающей массой осуждения. — Если решил рассказать о том случае адептке, то давай, рассказывай целиком. Кто мне сказал, что я распустил «этих аристократов»? Что они меня не боятся, как наглые мыши сытого кота?
— А разве я был не прав?
— Прав или не прав — это дело десятое! — отрезал призрак, взмахнув ручкой так, как будто пытался поставить точку в этом вопросе. — Нельзя такое говорить человеку, который… слегка взвинчен.
— Пьян в стельку, ты хотел сказать? — вздернул бровь ректор Стортон.
— Неважно! Это ты виноват! — воскликнул призрак. — Ты меня убил!
Ректор Стортон долго молчал, а потом заговорил с настоящей болью в голосе:
— Мне правда очень жаль, Бен. Я не знал, как все обернется. Если бы я мог, то многое бы отдал, чтобы вернуть тот вечер и никуда тебя, «взвинченного», не отпускать.
— Для этого тебе самому не помешало бы быть хоть немного более трезвым, — проворчал призрак и обернулся ко мне. — В общем, Уннер, раз уж этот бессовестный выскочка все тебе разболтал, я продолжу. Я решил доказать ему, что вполне могу привести «этих обнаглевших аристократов» в ужас и направился в подвалы. Собирался поймать их за пьянкой, разогнать и влепить по отработке каждому. На год!