Краш-тест
Шрифт:
В столовой к раздаче и к кассе змеилась очередь. Я взяла поднос, пристроилась в хвост и услышала:
– Да просто сучка.
Впереди стояли Ольга из медотдела и Лариса из маркетинга. Они так увлеклись обсуждением означенной сучки, что меня и не заметили.
– Так он сам ее откуда-то притащил, - фыркнула Ольга, и я насторожилась. – Они все время после работы вдвоем оставались. Ясное дело, чем занимались.
– Ага, - кивнула Лариса. – А потом сделал ее своим замом. Прикинь, да? Пришла всякую фигню на сайт писать, хлоп – и зам административного
– Да, видимо, таким - волшебным. Та хоть красотка была, а эта что? Без слез не глянешь. Я бы на их месте сидела тихо, как мышь под веником, а они лижутся у всех на виду, смотреть противно.
– Та за ним тоже особо не следила, - Лариса поставила на поднос салат. – Вечно черт знает в чем ходил. Мог бы с такой зарплатой и поприличнее одеваться. А этой вообще пофигу все… Вчера смотрю на него: черные ботинки и синие носки. Представляешь?
Носки? Синие? Я и правда не заметила. Герман всегда сам себе одежду покупал и одевался по своему усмотрению, попробовала б я ему советы давать. Поэтому и за Максимом не следила, что он там на себя напяливает.
Вообще ситуация сложилась идиотская. Как-то дать им понять, что я рядом? Или еще послушать? Противно было до ужаса. Но, положа руку на сердце, разве я ожидала чего-то другого? Да нет, прекрасно знала, что нам не моет кости только ленивый. Но одно дело знать, а другое вот так слышать.
– Носки – это ладно, - вздохнула Ольга.
– А вот понты его бесят страшно. Ах-ах, на мне все тут держится, если бы не я, все бы давно развалилось.
– Ничего, - хихикнула Лариса, разглядывая меню, - думаю, недолго им пальцы гнуть. Про Макарова слышала?
Тут Ольга потянулась за хлебом и наконец заметила меня. Покраснела, толкнула Ларису в бок. Быстро взяв первое и второе, они ушли в самый дальний угол. Я тоже поставила тарелки на поднос, расплатилась и села за столик.
Из подслушанного разговора меня больше всего заинтересовала последняя часть. Про понты и пальцы. Все это было непонятно и мне категорически не нравилось.
Я доедала суп, когда пришел Максим – мрачнее тучи. Очередь уже рассосалась, он взял что-то себе и сел рядом.
– Знаешь, Нин, у меня такое чувство, как будто что-то происходит, - сказал он. – Не то. Возможно, уже давно, но мы были так заняты всей этой фигней, что не обратили внимания. Макаров сейчас на меня наорал капитально. Мол, я тут бардак развел – во всех смыслах. Иначе не надо было бы так впахивать перед проверкой.
– Нормальное кино, - кивнула я. И пересказала услышанный разговор. Опустив пару самых ярких моментов. Про минет и носки.
Следующие два дня мы усиленно наблюдали. Возможно, это была паранойя, но, скорее всего, нам не показалось. Действительно что-то такое висело в воздухе. К тому же некоторые начали демонстративно нас сторониться. Тогда как другие наоборот подчеркивали дружелюбие. Конечно, причиной могло быть то, что наши с Максимом близкие отношения из сплетни-предположения превратились в объективную реальность,
– Я тут подумал, Нин, - сказал Максим, когда в среду мы возвращались домой. – Знаешь, что такое медицинская провокация? Хроническую гонорею обычные анализы не показывают, надо выманить в острую форму. Способы есть разные, но самый действенный – инъекция пирогенала в задницу. Очень больно, и температура подскакивает до сорока градусов. И зараза выходит из подполья. Тогда ее можно лечить. Что, если мы такую провокацию устроим?
– Как именно? – не поняла я.
– Свалим в отпуск на пару недель.
– Рискованно. Кто знает, что обнаружим, когда вернемся.
– Зато это будет явно, а не под водой. Короче, давай, завтра пишем заявления.
= 41.
5 февраля
– Слушай, а мы не слишком старые, чтобы на сноубордах? – поинтересовалась я, разыскивая в дальних недрах шкафа специальные штаны, куртку и защиту на задницу.
– Я в прошлом году в Кировск ездил, в Хибины, - Максим сидел на кровати с кружкой кофе и наблюдал за моими поисками.
– Так там рассекал на доске дедушка лет шестидесяти. Правда, бодренький такой, крепенький. Да еще как! К тому же вдруг этот раз будет последним?
– В смысле? – не поняла я. – Почему последним?
– Вдруг у тебя снова случится острый приступ гормонального склероза? Пропустишь таблетку – и все, никакого сноуборда на ближайшие несколько лет. А потом действительно станешь слишком старая.
– А тебе ручки не надо беречь? – разозлилась я. – И потом, может, ты все-таки скажешь, куда мы едем? Или я в аэропорту узнаю? Фокин, я нервничаю, когда мне сюрпризы делают, честно.
– Уймись, женщина, - Максим дотянулся и ущипнул меня за попу. – Я еще билеты не брал и гостиницу не бронировал. На случай твоей возможной истерики. Смотри.
Он открыл в телефоне какую-то картинку и показал мне. Страшноватого вида деревянный домик. В горах. Снег вокруг. Ну и что?
– Перевал Годердзи.
– Это где такое? – удивилась я.
– В Грузии. Точнее, в Аджарии. Сто километров от Батуми.
– Фокин, ты рехнулся?! – я так и шлепнулась на кровать.
– Ни разу. Мне пациент рассказывал. Там классно. Курорт два года как открылся. Еще глушь и дичь. Они с женой в прошлом году в гостинице были единственными постояльцами целую неделю. Помнишь старый фильм «Отель «У погибшего альпиниста»»? Что-то вроде того.
– Помню. А ты ему сломанные руки и ноги чинил?
– Да. Но он их в другом месте сломал. Поехали, Нин, пока там еще не все загадили.
– Слушай, ну не знаю, - засомневалась я. – В Грузию – стремно как-то. Ты там вообще был?
– И не один раз. Тебе понравится, вот увидишь. Лучше бы о другом беспокоилась.
– О чем еще, чудовище? – застонала я.
– Отпуск – это экстрим вообще. Жить вместе у нас вполне получается. Работать – еще лучше. А вот отдыхать – намного сложнее. Мы друг друга не загрызем?