Красиво разводятся только мосты

Лабрус Елена

— Вам показалось, — с достоинством возразила она.

Вернее, возразила её чопорная добродетель. Сама-то Аврора уже прикинула, что по данным производителей презервативов, чья задача — обеспечить наличие в продаже всех необходимых размеров, а сверхзадача — изучить связь мужских антропологических признаков: рост, длину пальцев рук, размер ноги, степень развития волос на лице с размером эрегированного пениса, Демьян должен бы покупать презервативы размера «XL».

Сейчас ей стало стыдно ещё и за обывательски пошлые влажные фантазии, за истасканный шаблон, когда книгу оценивают по обложке,

человека по одёжке, а мужика — по размеру хрена, который жеманно называют достоинством.

«Ох, не к добру это!»

— Так вы знаете, с кем изменял вам муж? — повторил Демьян невозмутимо, явно не поверив в её ложь и с интересом глядя, как Аврора расстёгивает спортивную кофту, точно зная, из-за чего её внезапно бросило в жар.

— С какой-то юной супермоделью, — горько усмехнулась она.

Хотела добавить, что, скорее всего, любовница у мужа была не одна, но не успела.

Их беседу прервало объявление стюардессы:

— Уважаемые пассажиры! Если в салоне есть врач, просьба пройти в бизнес-класс. Повторяю. Если среди вас есть врач, пожалуйста, пройдите в салон бизнес-класса.

Глава 6

Демьян вытянул шею, чтобы посмотреть на салон.

Он едва сдерживал улыбку: да, знал, как на него реагируют женщины, и как на них порой реагирует он. Первым Демьян беззастенчиво пользовался, вторым — вдохновлялся. Но ни тому ни другому не придавал особого значения. Он легко увлекался, но также быстро остывал.

Пожалуй, за свою тридцатичетырёхлетнюю жизнь Демьян Кораблёв ни одну женщину по-настоящему не любил, и в любовь не верил. Как, впрочем, не верил в дружбу между мужчиной и женщиной и в прочие суррогаты.

Он верил в секс, признавал единственную форму отношений — интимные, и считал оргазм лучшим способом взаимопонимания.

Симпатия, уважение, привязанность, солидарность, товарищество, семейные узы — всё это, конечно, тоже хорошо, но для молодого, активного мужика — лишь компромиссы с собственным либидо, а точнее, с отсутствием его.

Вот так грубо и честно он бы ответил этой женщине, переживающей не лучший период жизни, если бы она его, конечно, спросила.

Другие пассажиры тоже выглядывали над креслами, вертели головами, оборачивались, но никто не вставал. А Демьян так надеялся, что кроме Авроры Романовской найдётся среди трёхсот человек ещё хоть один врач.

Да, он знал, кто она.

Знал, какая история, точнее, беда с ней приключилась, и в какой громкий скандал её превратили журналисты. Знал её чёртова мужа, Валерия Викторовича Романовского. Знал, где она живёт, где училась, где работает. Знал, что у них нет детей, а Романовский ей изменяет. Давно. Всегда.

Демьян даже знал какого цвета у неё глаза — сапфировые.

Конечно, как любой нормальный мужик он бы сказал: синие. Ну в крайнем случае голубые, то есть светло-синие, если бы вообще обращал на цвет внимание. Демьян был не силён в оттенках и не считал себя романтиком. Но знал, что это нравится женщинам, поэтому по обстоятельствам демонстрировал то пресловутый байронизм, то лёгкий дебилизм, то широкие жесты, то романтическую возвышенность. Демонстрировал, не в смысле фальшиво изображал, а в смысле

проявлял ту или иную сторону своей мятежной натуры, требующий то потрясений и страстей, то спокойной, размеренной жизни, и к чему больше склонен он пока не определился.

Поэтому в её случае — натуральный васильковый сапфир. Что, скорее всего, соответствовало истине. Чистый, ясный цвет. Слегка нереальный. Как и её льняные волосы (светлые, чёрт бы их побрал, но льняные всяко звучит лучше). Как и редкое имя Аврора. Как и то, что однажды они уже встречались.

К счастью, она его не узнала. К несчастью, он её не забыл.

И теперь знал, что — уму непостижимо! — она разводится с Романовским.

Демьян не имел права не сказать себе: мужик, это твой шанс! И чувствовал себя именно так.

Это судьба. Это, чёрт побери, какое-то невообразимое стечение обстоятельств, предопределение, что они летят вместе, в один город, в одном самолёте.

И хотя судьбе Демьян подыграл, уступив своё место в бизнес-классе женщине со сломанной ногой, но пустое кресло рядом с Авророй всё равно — подарок провидения.

От переполнявших его эмоций Демьян не мог усидеть на месте, чем себя невольно выдавал. Но вряд ли Аврора, если и заметила его суетливость, связала её с чувствами, что он на самом деле испытывал. Что она действует на него как избыток кофеина, вызывая жар, учащённое сердцебиение, боль в солнечном сплетении, нервную дрожь. И какие демоны кишат в его душе. Вопят, скалятся, скачут. Требуют.

Конечно, ему пришлось прикидываться несведущим и задавать дурацкие вопросы, но он скорее откусил бы себе язык, чем сознался. Потому что меньше всего ей сейчас нужен ещё один человек, что в курсе её бед, скорее наоборот — ей нужен тот, кто будет знать ровно столько, сколько она готова ему рассказать, и ни слова больше. И Демьян готов стать этим человеком.

— Ну, ладно, — выдохнула Аврора. — Раз кроме меня некому.

Человеку нужна помощь, и это не обсуждается — такое она приняла решение.

Наверное, дело даже не в клятве Гиппократа, такая она, видимо, есть — до тошноты правильная, решил Демьян. Чёрное или белое, никаких полутонов: нужна помощь — она врач, муж изменил — развод, пациент умер — её вина, мужик гуляет — козёл.

Видел Демьян, видел осуждение в её взгляде. И хотел бы ошибиться, но, наверное, эта правильность, кроме прочего, Демьяна и заводила. Ну какая честь — подцепить девушку доступную и откровенно в тебе заинтересованную, а вот соблазнить Святую Аврору, мадам Безупречность, госпожу Недоступность, жену Валерия Романовского…

Нет, он не ставил себе целью её соблазнить, не сказал: сделай это или умри, не обрёк её на себя только потому, что так решил, он просто почувствовал нечто, похожее на вызов, на желание быть с ней, хотя бы рядом, защитить, оградить, заслонить собой и во всех смыслах слова завёлся.

Безусловно, Демьян оценил и мужество этой хрупкой женщины: рискуя быть узнанной, навлечь на себя гнев, осуждение и косые взгляды, Аврора Романовская не смогла остаться в стороне, сняла бейсболку, что упрямо натягивала на глаза, пока они разговаривали, поправила собранные в хвост светлые, словно выбеленные солнцем, волосы, встала.