Красиво разводятся только мосты

Лабрус Елена

— А, ты об этом, — стараясь не запачкать грязными руками, Аврора стянула капюшон, сняла очки. — Ну, можно сказать и так: шпион.

— Нафтоящий спицагент? — недоверчиво прищурилась та.

— Конечно. Только тс-с-с… — приложила палец к губам. Хотела бы она сказать, что на самом деле доктор, хирург, но дети не любят врачей, а спецагент… ну почему бы и нет.

— А какое у тебя задание? — не сдавалась коварная девочка.

— А ты никому не скажешь? — также пытливо посмотрела на неё Аврора и полезла в сумку

за влажными салфетками.

Та отчаянно замотала головой.

— Я спасаю птиц, — тихо, по секрету сказала Аврора, забрала у девчушки пустой пакетик, и принялась оттирать пахнущей ромашкой влажной тряпочкой ладошки и маленькие пальчики.

— От кого? — удивилась девочка.

— Здесь? От самолётов, конечно. Мы же в аэропорту.

Аврора представила, как бежит по взлётно-посадочной полосе, размахивая руками и распугивая чаек перед взлетающим бортом, что для Пулково вполне актуально, у неё даже был пациент — авиационный орнитолог. На самом деле по взлётной полосе орнитологи, конечно, не бегают — включают устройство, что издаёт резкие звуки, и птицы, что летом любят склёвывать выползающих на бетон дождевых червей, разлетаются, в особых случаях выпускают специально обученного сокола, а детям нужно говорить правду, но Аврора не успела.

— Мой папа тожи спецагент, — неожиданно заявила девочка.

— Ух ты, — выдохнула Аврора, догадавшись: папа — спецагент, или лётчик, или космонавт — значит, папа умер, или, что вероятнее, бросил их с мамой.

Сердце сжалось. Она подавила желание развернуться к спорящим женщинам: узнать, какая победила. Аврора поставила бы на макнувшую волосы в вино, хотя девушка в кепке ей понравилась больше. И на вопрос «Кто из них мама девочки?» Аврора поставила бы на девушку с косой.

— А ты его знаешь? Моего папу? — послушно вынесла пытку влажной салфеткой девочка.

— Может быть, — уверенно ответила Аврора.

Она встала. Разминая затёкшие ноги, оглянулась в поисках урны. Увидела, что чемодан упал. И едва успела его поднять, когда услышала за спиной два возгласа разными женскими голосами.

Один повыше, встревоженный, воскликнул:

— Ты зачем вышла из машины?!

Второй погромче, злой:

— Я всё сказала! С тобой свяжется мой адвокат.

А затем только что поднятый чемодан оттолкнули вместе с Авророй.

Оттолкнули грубо, бесцеремонно, как помеху, мебель, мусор.

Чемодан больно ударил по ноге, Аврора оступилась, не удержала равновесие, упала. А недовольная, с перекошенным от злобы лицом женщина, взмахнув волосами, пошла дальше, не обернувшись и стуча высоченными каблуками с такой силой, что из-под них должны бы лететь искры.

«Вот же сука!» — выдохнула Аврора.

Хорошо бы крикнуть вслед хамке что-нибудь подобающее ситуации, но не при ребёнке же, да Аврора и не умела, лишь с досадой качнула головой и стала

подниматься.

Дурацкое происшествие расстроило куда сильнее, чем должно бы.

Стало обидно, тоскливо, жалко себя до слёз, и от приятного ожидания полёта, отдыха, что Аврора предвкушала по дороге в аэропорт, и от теплоты чудесных минут, что провела в обществе славной маленькой девочки, забыв обо всём, не осталось и следа. Глаза защипало.

Обычно жизнерадостная, лёгкая в общении, улыбчивая Аврора за эти две недели, казалось, разучилась и радоваться, и улыбаться — столько всего произошло.

Она шмыгнула носом, но не позволила себе заплакать. Сглотнула подступивший к горлу ком.

Сразу три пары рук бросились ей на помощь: мужчина в чёрном пальто помог встать, девушка с русой косой подняла чемодан, девчушка заботливо отряхнула грязь с ушибленной коленки.

— Простите её, — подвинул Авроре мужчина многострадальный багаж: она ещё и в аэропорт не успела зайти, а чемодан уже изгваздался. — Вам точно досталось не по делу.

— Ничего, бывает, — великодушно кивнула Аврора, сделав вывод, что им с чемоданом — да, а вот мужику, видимо, по делу: на небритой щеке багровела пощёчина.

Но от его извинений неожиданно стало легче. Не так чтобы как рукой сняло, но уже не так остро и болезненно. Попустило, как говорила, крестясь, одна из пожилых медсестёр, когда пациенту становилось легче.

— Спасибо, что присмотрели за ребёнком, — сказала девушка.

— Не за что, — улыбнулась Аврора. — У вас такая славная малышка, — подмигнула девочке.

Та смешно скривилась, пытаясь подмигнуть в ответ, гордо повернулась к маме:

— Мы птичек кормили.

Уходя, она усердно махала Авроре рукой. Мужчина ушёл с ними.

Аврора дала себе пару минут успокоиться, привести в порядок испачканные штаны, и тоже похромала, слегка припадая на ушибленную ногу.

Глава 3

Репортёры у входа в аэропорт, слава богу, уже не толпились. Двери приветливо распахнулись. Аврора подняла голову в поисках информационного табло и невольно остановилась — всё тот же мужчина стоял прямо напротив. Ей наконец удалось его рассмотреть.

Вблизи он выглядел даже лучше, чем издалека.

Чёрное пальто. Чёрные джинсы. Тёмно-серая толстовка с капюшоном, застёгнутая наглухо. Стильная стрижка. Большая чёрная спортивная сумка оттягивает плечо.

Вид как у памятника Петру Первому в Кронштадте — решительный, упрямый. Независимый. Не хватает только обнажённой шпаги, мундира и ботфортов, а так всё при нём: и рост выше среднего, и широкие плечи, и нахмуренные брови, и тёмный пронзительный взгляд. Откинув полы пальто, он засунул руки в карманы и, задрав голову, смотрел на табло регистрации.