Красиво сломан
Шрифт:
— Я просто хочу сказать, что мне жаль, Лорен, — говорит она, взяв мои руки, — и если бы кто-то проделал надо мной то, что я сделала с тобой, то отреагировала бы так же.
— Я знаю, почему ты так поступила. И не считаю это правильным, мне бы очень хотелось, чтобы ты этого не делала, но всё уже в прошлом. Мне нужна твоя помощь в понимании того, каким будет наше будущее, — говорю я ей.
— Верно, — она понимающе кивает и жестами указывает на один из больших белых стульев перед своим столом. Я сажусь буквально на кусочек рая и надеюсь, что не усну прямо в нём.
Грейс
— Спасибо, Грейс, это всё. И не могла бы ты убедиться, что меня не прервут? — Грейс в ответ кивает и закрывает за собой дверь.
— Как поживаешь? — спрашивает Хелен. Сначала мне хочется сказать ей, что всё в порядке, и я просто готова работать над тем, чтобы всё исправить, но стоит только мне открыть рот, как губа начинает дрожать, и я выпускаю всё, что так долго сдерживала. Я плачу о том, что было у нас с Кэлом, плачу, что так долго не знала правды. Я плачу из-за того, что наши с ним мечты никогда не сбудутся, из-за того, что мы с Крисом так отдалились, из-за всего, что я не могу контролировать и никогда не смогу исправить, потому что я даже не представляю, что исправлять. Не знаю, как долго я плачу в её объятиях, но в какой-то момент слёзы останавливаются. Когда я заканчиваю, она протягивает мне стакан воды, после того, как я вытираю лицо салфеткой с её стола.
— Как ты себя чувствуешь сейчас? — спрашивает Хелен, возвращаясь за стол. Я подавляю ухмылку.
— Как будто всё тело деревенеет, да и разум тоже, но лучше уж это, чем то, что было раньше, — признаюсь.
— Как дела со Скоттами? — интересуется она, её тон вызывает симпатию.
— Мистер Скотт ненавидит меня, — усмехаюсь я.
— Ненавидит?
— Да. Так и есть. Он ненавидит Кэла и думает, что я его провоцирую, что, в свою очередь, проецирует ненависть и на меня.
— Он никогда не любил Кэла, но чтобы перенаправлять эти чувства на тебя...
— Он прав? Я провоцирую появление Кэла? — допытываюсь.
— Это не так уж плохо, Лорен, — я смотрю на неё с недоверием. — Ты затаила обиду на него, Лорен? — спрашивает Хелен, на что мой рот открывается.
— Конечно, нет, — говорю я, чувствуя возрастающую потребность защититься.
— Я не хочу оскорблять тебя, но это совершенно нормальная реакция в твоей ситуации.
— Кэл меня не обижает. Просто иногда меня расстраивают некоторые его поступки и то, кем он становится, но я никогда не смогла бы обижаться на него. Я люблю его.
— Хорошо, — говорит Хелен с тёплой улыбкой.
— Кажется, ты единственный человек, который, так думает, — говорю я, положив голову на руки.
— Может, ты чувствуешь вину за любовь к Кэлу, познакомившись с Крисом?
Я внимательно изучаю Хелен взглядом, после чего скольжу глазами к стене, полной сертификатов и степеней. Внезапный вывод поражает меня: эта Хелен настоящая. Ещё никогда она не представала передо мной в таком свете. Да, я знала, что она умная женщина, к тому же врач, хотя мне никогда не приходило в голову расспрашивать о её специализации. Я просто
— Да, — признаю я. Боги, как же приятно иметь возможность произнести это вслух. — С тех пор как я встретилась с ним и его родителями и узнала обо всём, через что они прошли, во мне поселилось чувство вины за своё желание вернуть Кэла. Особенно потому, что его возвращение отнимет у них сына.
Хелен понимающе кивает и наклоняется к столу.
— Самое сложное в лечении пациентов с ДРЛ, диссоциативным расстройством личности, заставить их понять, что каждый альтер является частью целого. Они не должны считать друг друга каким-то придатком, который нужно отсечь.
— Я всё еще чувствую себя новичком в этом, — я глубоко вздыхаю. — Мне удалось нарыть в Гугле, что конечной целью является интеграция. Это правда?
— Да. Но это должно быть их целью. Пока они сражаются друг с другом, не в состоянии прийти к общему знаменателю, интеграция невозможна, — угрюмо объясняет Хелен. Я провожу руками по лицу.
— Заставить этих двоих согласиться на интеграцию, — сухо усмехаюсь. — Определённо не выйдет, — говорю я, глубоко вздыхая.
— Лорен, мне кажется, что твоё присутствие в их жизни здорово увеличивает вероятность, — я в отрицании качаю головой.
— На данный момент ни один из них от меня не в восторге, — вздыхаю я. В её взгляде читается немой вопрос. — Это действительно сложно, — бормочу в ответ, чувствуя, как щёки нагреваются.
— Разрешать сложности – моя специальность, — говорит она с обнадёживающей улыбкой.
Я рассказываю ей всё, что произошло между мной и Крисом, о появлении разъярённого Кэла, и то, что Крис не помнит, как мы переспали. Так хорошо снять, наконец, эту тяжесть с груди. В конечном итоге я рассказываю ей о своём разговоре с Лизой и о том, что понятия не имею, как исправить ситуацию, потому что даже не уверена, что именно нужно исправлять.
— Ну, это не так уж легко, на самом деле, — вздыхает она. — Для начала, тебе не за что чувствовать себя виноватой. Ты его жена. И мы должны помнить, что Кэл и Крис – один и тот же человек. Тем не менее, ты должна понимать, что каждый из них считает о себе как об отдельной сущности, поэтому они не собираются принимать этот факт. Для них совершенно нормально считать, что быть с другим – это акт неверности.
— Неверность. Я ни разу в жизни не обманывала Кэла. Тем более, никогда не изменяла, — обороняюсь.
— Я знаю Лорен, но Кэл не видит это в таком свете. На самом деле, близость с Крисом может ударить по нему ещё сильнее, чем с любым другим мужчиной.
Мой рот раскрывается. Она, должно быть, не серьёзно.
— Извини за прямоту, — говорит Хелен, явно рискуя. — Ты должна понять, что Кэл считает тебя своей женой, и в дополнение к этому, он чувствует, что ты принадлежишь ему. Ты то единственное, что не принадлежало Крису. Это одна из многих причин, почему он никогда не хотел, чтобы Крис узнал о своём состоянии. Почему он никогда не говорил правду тебе, — объясняет она, и я чувствую, как мой живот скручивается в узлы.