Красивые и проклятые
Шрифт:
А еще я ходила по школе на каблуках, несмотря на правила. А Лидия не боялась получить штраф, припарковавшись в неположенном месте.
Не говоря уже о том, что, встав утром на весы, я обнаружила, что похудела на полтора килограмма.
— Но он не стал бы давать все это, если бы не хотел получить что-то взамен. Ты сама говорила, — заметила я. — Так просто не может быть.
— Я ошибалась, Алексис. — Она наклонилась ко мне и взяла меня за руки. — Я понимаю, что ты сомневаешься. Но тебе нужно ему довериться. Разреши ему
— Я пытаюсь! — воскликнула я.
— Нет, не пытаешься, — возразила она. — Может быть, ты не осознаешь, что сопротивляешься, но, тем не менее, это так. Я знаю тебя, Лекси. Я вижу, что ты держишься за что-то. За свой страх.
И тут она запустила руку в шкатулку, даже не глядя на нее, и достала вторую сережку, которую она хотела найти. Она уронила ее мне на ладонь, и ее бездонные карие глаза засияли.
— Отпусти его, Леке. Тебе нужно просто-напросто отпустить свой страх.
Фуршет проходил в главном холле многоэтажки Фаррин. Я зашла внутрь — мама следовала за мной по пятам — и остановилась.
На дальней стене висела огромная фотография. Мой автопортрет с новым фотоаппаратом.
— Ох, Алексис! — выдохнула мама. — Вау!
Я немного смутилась, но в то же время мне было приятно. Мама с папой всегда говорили, что им нравятся мои фотографии, но такая непроизвольная реакция была ценна вдвойне — ее было не подделать.
— Алексис! — Я повернулась и увидела Фаррин. Она была в черном платье, складками ниспадавшем с плеч. Она наклонилась ко мне и по-светски, не касаясь губами кожи, поцеловала меня в обе щеки, как будто мы были двумя француженками, встретившимися в художественной галерее. — Дай посмотреть на тебя… классический стиль. Почти что греческий. Я так рада, что ты пришла.
Она пожала руку маме.
— Конкурсантов осталось всего пять, — улыбнулась Фаррин. — Хочешь познакомиться с соперниками?
Интересно, я могла ответить «нет»?
— Можно, — пробормотала я. — Мам, ничего если я?..
— Конечно, тут же сказала мама. — Я пока посмотрю, что тут и как.
В центре комнаты стояла небольшая группа людей. Они расступились, пропуская нас с Фаррин, и я узнала некоторых ребят, которых видела на интервью. Там были парень с ирокезом, мальчик, который тогда носил фиолетовый костюм, суперэлегантная девушка в платье-тельняшке и девчонка с синими волосами в платье, верх которого был перешит из комбинезона, а огромная юбка — из старых джинсов.
«Бестолковый наряд», — подумала я. И тут мне в голову пришла мысль, от которой я едва не подпрыгнула: если бы не Лидия и Кейси, я могла бы выглядеть так же.
— Ребята, знакомьтесь. Это Алексис Уоррен. Алексис, это…
И она назвала все имена. Джона. Бэйли. Бриана. Я задержала взгляд на мальчике, которого запомнила по фиолетовому костюму. Его звали Джаред. Сегодня на нем был зеленый.
Он заметил, что я смотрю на его костюм, и нахмурился.
— Пойду
Мы впятером не двинулись с места. Общение на вечеринках не входило в список моих умений, но мне хватало знаний, чтобы понять, что никто из нас с заданием не справляется.
Я услышала свой голос как будто со стороны, еще не успев осознать, что собираюсь сказать.
— Пойду посмотрю фотографии. Извините меня.
— Я пойду с тобой, — сказала девочка в тельняшке — Бэйли — и вышла из круга.
Парень с ирокезом пошел за нами. Краем глаза я заметила, что Джаред и синеволосая девушка отвернулись друг от друга.
Мы начали осмотр с дальней стороны холла. Там висела увеличенная фотография скалы.
Я отошла на пару шагов и посмотрела на нее внимательнее, стараясь угомонить вихрь мыслей, бушевавший в голове. Для меня это был единственный способ оценить фотографию. Отпустить все, что находилось рядом со мной, и раствориться в безмятежности мгновения.
Отпусти, Алексис.
Я расслабилась и вдруг почувствовала, как внутри что-то вздрогнуло — как будто проснулось ото сна. Что-то, о существовании чего я и не догадывалась.
Я закрыла глаза, а когда открыла, у меня возникло ощущение, что я всю жизнь видела мир черно-белым и только сейчас научилась различать цвета. Я огляделась и подумала: «Я могу это сделать. Я знаю как».
Рядом со мной девушка в тельняшке склонила голову набок.
— Это… мило.
Скала на фотографии была потрясающей, но сам снимок выглядел как-то несбалансированно: автор нарушил пропорции.
В моей голове вспыхнул подходящий ответ.
— То, как на этом снимке контрастируют прохладные и теплые тона, выбивает зрителя из колеи.
— Это фотография одной из вас? — спросил парень с ирокезом.
Мы покачали головами.
— В таком случае, — проговорил он, — снимок скучный.
— Фух, значит, не мне одной так показалось! — Бэйли рассмеялась, и я присоединилась к ней, хотя раньше я бы не нашла ничего смешного в посредственной фотографии. — Пойдемте отсюда, пока у нас не появилось неудержимое желание купить брюки защитного цвета.
Мы направились к следующей фотографии. Бэйли подошла ко мне поближе и сказала:
— У тебя шикарное платье.
— Спасибо. У тебя тоже.
— Это винтаж. Купила в Сан-Франциско.
— Пуговицы просто чудесные.
«Пуговицы просто чудесные»? Неужели эти слова только что вылетели из моего собственного рта?
Бэйли широко улыбнулась мне, и я улыбнулась ей в ответ. Я почувствовала, что между нами образовалась какая-то связь. Искра, которую вряд ли можно было описать словом «дружба». Я бы сказала так: Бэйли заметила меня. Решила, что я из тех людей, которых стоит заметить.