Красивые лица
Шрифт:
– Меланхолик! – мелодично воскликнула она. – Я вернулась!
Я обернулась. Смерч как раз подбежал к незнакомке и стал облизывать ее исцарапанные пальцы, что вызвало ее переливчатый звонкий смех.
Дверь громко захлопнулась. Из общего зала выбежал Медведь.
– Ты открыла дверь? – спросил он меня. – Как? Я несколько раз пробовал, ничего не получалось.
Я пожала плечами и посмотрела на неизвестную. Смерч ее признал, да и Меланхолик спустился и обнял ее.
– Ох, Меланхолик, - судорожно вздохнула она. – Я сбилась со
Меланхолик ободряюще гладил ее по спине и выслушивал тираду, сошедшую в шепот. Маленькая змейка кольнула меня в груди. Вот бы и меня кто так обнял. Но дедушки больше нет, а маме не до объятий.
Медведь нахмурился, что-то буркнул и ушел в зал. Я посмотрела ему вслед и вздохнула. Все верно, он этой милой сцены не видел. А, значит, я по-прежнему чокнутая.
– Конфетка, - Меланхолик отодвинул от себя блондинку, - познакомься с Алей.
Я неуклюже улыбнулась.
– Это ее прозвище?
– Нет. Прозвище – Малявка.
– Оно ей подходит, - и она тут же повернулась ко мне спиной. – Ну же, где все остальные? Только предупреди Броню, на этот раз я ему не поддамся. Я точно выиграю.
«Я точно выиграю», - так говорят все в этом доме. Будто это мантра какая.
«Медведь, 20»:
– Я ел чипсы, когда услышал хлопок. Малявка как-то смогла открыть дверь. Я спросил как, но она не сказала. Уставилась на стену. Помешанная. И Сахарок в последние дни меня тоже пугает нехило.
Меланхолик исчез. И Смерч. И их подруга – Конфетка.
А жеребьевка выдала наконец-то имя.
«Топор».
– Эй, Давид, там выпало твое имя, - сообщил Весельчак, войдя в спальню парней.
– Что?
– Серьезно. Иди посмотри. Ты следующий.
Топор вскочил с кровати и в долю секунды оказался внизу. На табло действительно значилось его прозвище.
«Медведь, 20»:
– Я был на кухне, доставал газировку из холодильника. Сахарок что-то готовила. Но нож взяла чересчур большой, и я ей сказал об этом. Она посмотрела на меня. И чес-слово, у меня мурашки по спине пробежали. Это была не Сахарок. Не та девчонка, к которой мы привыкли. Она так сжала нож, что у нее пальцы побелели. Я позвал ее по имени. Говорю: «Кариночка, все хорошо? Ты как себя чувствуешь?». Но она меня точно не слышала. Поперла прямо на меня. Я еле успел отскочить в сторону.
«Весельчак, 24»:
–
«Рок-звезда, 27»:
– Что мы все сейчас чувствуем? Мы растеряны. Мы думали, мы все – друзья. Мы в одной лодке. Один, то есть, одна из нас оказалась убийцей. Я схватила Малявку в охапку и мы перебрались в спальню парней. Не знаю, что нашло на Сахарок. Пока прошли только сутки… Но мы все ее избегаем.
Глава 8. Сахарок.
Как ни странно, Конфетка оставалась в том же наряде. Меланхолик объяснил ей, кем она теперь является. И пусть не сразу, но девушка училась привыкать.
– Как жаль, что больше никто, кроме этой, - она разочарованно махнула на меня рукой, - не может меня видеть. Ведь я просто прелесть, правда, Димочка?
– Ты помнишь мое имя.
– Конечно, помню, - засмеялась она, - а ты помнишь мое?
– Майя, - немного удивленно ответил он. – Но я стал забывать свое имя.
– Тогда не буду называть тебя Меланхоликом, хотя ты и есть он.
Я молча наблюдала их шутливую перепалку. Уже не обращала внимания, как на меня косился Медведь, а Весельчак даже шуточки отвешивал.
Иногда я жалела, что остальные не могут видеть эту пару. И пса. Милого, чудного пса, взявшего себе за правило бегать за мной и упрашивать погладить. К сожалению, кроме прохладного воздуха я ничего не ощущала.
– Если ты сконцентрируешься на нем, - посоветовал как-то Меланхолик, - то сможешь почувствовать, как и меня.
Потому, пока Меланхолик и Конфетка болтали ни о чем, я концентрировалась на Смерче, пытаясь ощутимо его погладить. Но я упустила тогда из виду, что камеры активно концентрировались на мне. В дальнейшем эти записи, где я глажу воздух, будут использованы против меня. Но не сейчас.
Сахарок спустилась в общий зал. Она не видела ни Меланхолика, ни Конфетки. Потому без видимых усилий прошла сквозь Конфетку на кухню.
– Ой, - пискнула Конфетка, - к такому я не была готова. Но как же так, Димочка?
Пока он шепотом увещевал красотку, вторая – телесная - шла на меня. У нее был очень растерянный вид, словно меня она тоже не видела. Она не понимала, где находится. Много хмурилась, открывая ящики.
– Что за черт, - выругалась Сахарок.
Я прижалась к стене и старалась не дышать.
– Где они? – спрашивала себя Сахарок. – Куда они делись?
Не знаю, что она искала, но явно не нашла. С шумом захлопнув последний ящик, девушка развернулась и заметила меня.
– Малявка, - резко обратилась она, - ты не видела здесь бутылек с оранжевыми капсулами? Это очень важно.