Красивый. Богатый. Женатый
Шрифт:
— Хочешь сказать… — Тут я снова вспоминаю холодный взгляд, которым меня окатил утром хозяин «майбаха». — Ты хочешь сказать, что это на его коленях Эмили сидит?
— Ага. — Наташка ухмыляется и натягивает на себя «вишенку». — У мелкой губа не дура. А ведь еще совсем ребенок!
— Девчонки, мы к вам! — Трое клоунов едва протискиваются в узкую дверь, и мы с подругой бросаемся помогать девочкам раздеваться. А потом с ней вдвоем выходим в коридор, чтобы не толпиться внутри.
— Ты же опоздала и не слышала поток сознания Палыча, когда гости еще собирались. Так вот, про Дымова. Шеф спит
Наташка театрально взмахивает руками и замолкает. Мимо бегают плюшевые крокодилы и зайчики — специально нанятые Палычем для этого дня студенты-акробаты из циркового. До нас никому нет дела, никто внимания не обращает. И я коротко пересказываю подруге свое утреннее приключение.
— Так ты его на светофоре стоять оставила? — Наташка давится от смеха. — Ну ты дала! Хотя я не удивляюсь: хвост рядом с крутыми тачками ты никогда не поджимаешь, но чтобы так... Понятно, почему он на тебя так смотрел!
— Недобро, да? Как думаешь, нажалуется на меня Палычу? Но вообще я не просила его водилу за мной гнаться! Ехал бы спокойно в своем ряду…
— Да забей! Жаловаться на аниматоршу, которая его на дороге сделала?! Не смеши меня, он так низко не опустится. И если правда хотя бы половина из того, что я о нем читала…
— Огнева! Швецова! Вишенки чертовы! — Подбегает Славка, помощник Палыча, и нахлобучивает нам на головы шапочки с торчащими вверх зелеными лепестками. — Быстро в зал!
— Чего это? — Наташка возмущается, и по делу: наше время пока не подошло. — У нас еще десять минут.
— Шеф сказал: сейчас же!
Переглядываемся с подругой и покорно топаем в зал, по дороге натягивая на себя радостные улыбки.
Вице-мэр расстарался для своей Эмили на славу. И если в первый раз я больше всего беспокоилась, что осталась без крыльев и чтобы Палыч меня за это не уволил, то сейчас, придя в себя, я уже спокойно рассматриваю зал. Мы вчера днем здесь репетировали, тогда не все декорации были готовы, но сейчас… сейчас я захотела стать маленькой Эмили и кружиться принцессой на сказочном балу. К счастью, вовремя вспоминаю, что я сейчас исключительно Вишенка и вместе с двумя Клубничками и тремя Дыньками играем с детками в старый добрый «ручеек».
— Ты зацени, сколько здесь взрослых, — успевает прошептать Наташка, когда мы чудом встречаемся в этом визжащем от радости потоке. — Чуть ли не больше, чем малышни.
Швецова права однозначно — похоже, все детки здесь вместе с родителями, ну или с… будущими мужьями. Одного я вижу прямо перед собой.
Дымов стоит у стены рядом с мультяшным ледяным дворцом диснеевской Эльзы и разговаривает с двумя мужчинами в таких же, как и он, дорогих темных костюмах. На меня ни разу не взглянул с тех пор, как мы вернулись с Наташкой в зал в виде Вишенок. На нервяке же обе были, вот и показалось, что он меня внимательно разглядывал. Хлопаю в ладоши вместе с мальчуганом лет семи, а сама пытаюсь понять, что чувствую. Вроде бы и хорошо, что не замечает — прекрасно помню то ощущение неловкости от его
У нас наконец-то перерыв, все уже набегались и напрыгались. Теперь официанты расставляют на столах большие вазы со сладостями и фруктами, так что можно передохнуть.
— Я щас спарюсь вся! — Наташа и правда красная как рак или, точнее, как вишенка в процессе созревания. — Они сейчас есть будут, и затем представление с Эльзой, Анной и Олафом. Нам только в самом конце еще выходить. Погнали на улицу.
Приятный легкий ветер и много-много воздуха. Уф! А что еще хочется, когда голова от шума и визга кружится? Вообще, я обожаю свою работу и мелких люблю, даже таких капризулек, как Эмили, но сегодня явно не мой день. И ведь чую, что это еще не конец.
— Столько красивых и деловых мужчин на детском празднике я никогда не видела! — уверенно заявляет Наташка и делает большой глоток воды из бутылки. — Понятно, что не к девочке приехали, а с папашкой ее перетереть.
— Ну не все же, — возражаю я, вспоминая о Дымове.
Когда мы с Наташкой уходили, он по-прежнему о чем-то разговаривал с такими же, как он, серьезными и неулыбчивыми господами. Потом к нему с воплем понеслась Эмили, а дальше я уже не видела. Наверное, сидит сейчас со своей крестницей за столом и кормит ее пирожным.
— Привет, вишенки!
Мы с Наташкой синхронно оборачивается на игривый возглас. Перед нами стоит худощавый улыбчивый парень лет двадцати пяти в синей футболке и потертых явно дорогих джинсах.
— Привет! — Наташка не слишком дружелюбно кивает. Не любит она мажоров, а этот парень очень похож на обаятельного прожигателя жизни, у которого все есть. — И мы не вишенки.
— Ну как так? — Парень отнюдь не смущается и подходит почти вплотную. Я сразу же узнаю его. Это же нетерпеливый водила «камри», которому мы с Юрой дорогу перекрыли.
— Привет, — здороваюсь с парнем. — Вы тоже были на празднике?
А он симпатичный, открытая улыбка с лица не сходит, взгляд доброжелательный. Не то что у некоторых!
— Да! И мне очень понравилось, особенно вы, девчонки.
Наташка закатывает глаза в небо, но хотя бы молчит. А парень, обращаясь ко мне, продолжает:
— Я Глеб, кстати. Эмилька — моя двоюродная сестра, так что шансов отвертеться у меня не было. Но я не жалею, что пришел и встретил двух фей.
Это подкат?
— Я Петра, моя подруга Наталья. Приятно познакомиться.
— А я видел тебя. — Глеб быстро и непринужденно переходит на «ты». — Сегодня в центре, у конторы Дымова, это не ты пробку устроила с «майбахом»?!
— Было дело. — Пожимаю плечами.
— А я не понял, чего вы стоите, аварии же не было?
— Ну так подошел бы и спросил, Глеб, — раздается рядом холодный голос.
И давно он здесь, интересно? А мы и не заметили… Дымов стоит рядом с Наташкой, та чуть не попятилась от него, хотя вообще, как и я, не из пугливых. К счастью, смотрит хозяин «майбаха» не на нас с Натахой, а на Глеба. Улыбка слетела с лица парня, а мне даже холодно стало. Смотрю, Швецова тоже поежилась.