Краски мечты

Брантуэйт Лора

– Михаэль, ты гений. Я согласна. Я буду боготворить тебя до конца дней! Я… Я не знаю, что еще сказать!

Пожалуй, не стоит все же визжать в трубку, выражая распирающий изнутри восторг, решила Джина. Она чувствовала себя большим воздушным шариком, который немагическая сила гелия тянет неудержимо вверх.

– Договорились, только помни о своем обещании. Мне нужны жертвы каждое полнолуние. Беру телятиной и конфетами, – рассмеялся Михаэль. – Вопрос первый: какой твой любимый цвет?

13

Нора волновалась.

Это немудрено: волноваться было почти что ее работой. Точнее работа неизбежно заставляла ее волноваться. Секретарская должность обязывает. Это на самом деле ужасно сложно: всегда держать все под контролем, вечно подлаживаться под требования шефа и всем улыбаться. Нужно же как-то смягчать некоторые личностные черты шефа! В этом вообще состоит великая миссия женщины на земле: создавать красоту и уют во всем. Чтобы другим было хорошо рядом с тобой…

А как другим будет хорошо, если рядом с тобой постоянно находится такой несносный тип, как Альберт Ридли?! В смысле если ты рядом с ним находишься… Потому что он твой босс.

Нора работала у Альберта ровно столько, сколько он работал на телевидении. И себе она справедливо приписывала то, что до сих пор добрая часть работников эфира не поперевешалась от невозможности существовать в одном коллективе с Альбертом. Он имел самый ядовитый характер, какой только встречался Норе в ее недолгой жизни, и страдал перфекционизмом. Точнее от его перфекционизма страдали все остальные…

После несвоевременного возвращения босса из Европы выяснилось, что нрав его мог стать еще хуже. Ему не нравилось все. Он ругался на статисток, на актеров, скандалил с политиками и учеными, которые вечно говорили в своих интервью не то, что он хотел услышать… Он давал Норе по четыре поручения сразу, иногда противоречивых, с регулярностью раз в шесть минут… Альберт стал невыносим. Нора страдала безмерно. Однако из любви к искусству каждый вечер душила в себе порыв уволиться, лелея надежду, что и у босса все в жизни образуется…

Выкроив минутку между телефонными звонками, которые нужно было сделать, причем не просто сделать, а с минимальными энергозатратами поменять местами три встречи, не обидев при этом конгрессмена, главу совета адвокатов Нью-Йорка и восходящую звезду поп-музыки, Нора занялась обустройством своего рабочего места. Она наконец-то празднично зашуршала посылочным пакетом и вытащила из коробки рисунок в рамке. Это была акварель одной современной художницы, которую Нора заказала через Интернет несколько дней назад. Конечно, проще было распечатать рисунок, но это смотрелось бы слишком дешево.

Норе давно хотелось побывать в горах. Но с таким боссом, как Альберт Ридли, это оставалось за гранью реальности. И, когда в очередной раз Нора занялась поиском фотографий и картин с горной тематикой – единственное утешение, она наткнулась на этот рисунок. Она не смогла оторвать взгляд, любовалась, пока не вмешались форс-мажорные обстоятельства, а потом решилась и оформила заказ.

Теперь акварель с не очень подходящим названием «Мечта о любви» готовилась занять свое место напротив входной двери в приемную Альберта Ридли.

Альберт вошел именно в тот момент, когда Нора,

сняв туфли, стояла на стуле и пыталась на стене заменить свой диплом об окончании каких-то очередных курсов на рисунок. Альберт застыл. Лицо его приняло обычное желчное выражение. Он, судя по всему, приготовился прокомментировать эстетический эффект от пяточек Норы, просвечивающих розовым сквозь темно-коричневые колготки.

– Нора, – позвал он ласково.

– А-ах! – Девушка испугалась от неожиданности, взмахнула руками, чуть не выронила рисунок, испугалась еще больше и почти упала. Придавленная осознанием своей неловкости, Нора инстинктивно втянула голову в плечи и повернулась к Альберту. – Слушаю, мистер Ридли.

– Нора, что вы там делаете, позвольте спросить? Вам скучно?

– Нет…

– А почему вы висите между полом и потолком, вместо того чтобы расшифровывать интервью, как я просил?

– Извините… – Нора совсем стушевалась. – Я хотела, чтобы красиво…

– Это похвальное желание. Но мы, простые смертные, – прозвучало как «вы, простые смертные», – не всегда имеем достаточное представление о красивом. Дайте посмотреть, что там у вас.

Нора растерянно протянула Альберту сразу и диплом, и рисунок. Потом вспомнила, что лучше бы слезть. Спустилась, не сразу попав ногами в туфли. Подала Альберту две рамки.

Альберт посмотрел на рисунок, и догадка, даже не догадка, а какое-то предчувствие пронзило его. В голове потемнело, как от приступа мигрени. Он не сразу, наверное, совладал с лицом, чем удивил и напугал Нору. У Альберта возникло чувство, что его выпили досуха, что кривая его судьбы выгнулась дугой и побежала вспять.

На рисунке он узнал гору с названием Медвежья Лапа. У нее была такая характерная верхушка, какую ни с чем не спутаешь. И домики Анморе. Много снега. Лиловатые пятна здесь и там. Солнце садится. Где-то за спиной смотрящего.

– Что это? – спросил Альберт, то ли пытаясь найти разумное объяснение происходящему, то ли отдаляя от себя какой-то важный момент.

– «Мечта о любви»… Я нашла это в Интернете… – Нора не понимала, что происходит. Ей на секунду показалось, что босс уволит ее немедленно за некую серьезную ошибку. Или за отсутствие вкуса…

– Мечта о любви. Точно. Я это заберу, вы не против? Выпишите мне счет: сколько заплатили за рисунок и за доставку… – Альберт закрыл за собой дверь кабинета.

Через несколько минут он вызвал Нору по интеркому:

– Где вы это взяли?

– Что? – не поняла Нора. Она уже занялась расшифровкой интервью.

– Акварель.

– В Интернете.

– Это я уже слышал. Что за сайт?

– Я так не помню… Сейчас посмотрю… – Нора покопалась несколько секунд и продиктовала Альберту ссылку.

Альберт отсоединился, забыв поблагодарить. Дрожащими пальцами вбил в адресную строку название страницы. Соединение выполнялось долго-долго. Пустой экран словно издевался над ним. Альберт сцепил руки, чтобы хоть как-то унять внутреннюю дрожь. Ему казалось, что вот-вот рухнет потолок, взорвется здание телецентра или он сам. Сердце в груди бешено стучало, стучала кровь в ушах. Было очень страшно, и непонятно – отчего.