Красная Грива
Шрифт:
После отъезда митрополита иконы перестали мироточить. Герасим ничего не понимал, староста злился. Касса почти не пополнялась. Вредные, все знающие, богомольные старухи, сразу связали это с приходом в храм нечестивого Ивашки. Нашептали батюшке, поделились мыслями с Фаддеем Фаддеевичем, которого очень боялись и уважали.
Как-то ветреной ночью, к дому Агафьи, осторожно кралась длинная тень, сжимающая в руках двустволку. Патрик учуял, высунул голову. Староста вскинул ружье, прицелился… Оба ствола были заряжены жаканами, патронами на медведя, невероятной убойности. Собака смотрела, не мигая, гипнотизируя
–Да что же это за наваждение? Дьявол, не иначе… - перезарядил ружье.
Патрик угрожающе глухо рычал, глядел пристально, будто пронзая лазерным лучом.
–Ба–бах!.. Мимо. Второй раз, ба-бах!..– пуля срикошетила от столба, с визгом ушла ввысь…
Пес рванул со страшной силой. Выдернул цепь, в три прыжка настиг пятившегося от ужаса старосту. Вмиг свалил его наземь, и сомкнул яростные клыки на пульсирующей морщинистой шее, и все сжимал, сжимал челюсти, добираясь до агонизирующей артерии…
Хлопнула дверь. Ивашка и Марина Геннадьевна стремительно летели к разъяренному псу. Сзади, помогая себе клюкой, торопливо ковыляла встревоженная бабка Агафья. С огромным трудом разжали Патрику челюсти, оттащили подальше. Марина осмотрела разорванное в клочья, залитое кровью горло. Впрочем, артерия не была повреждена, и угрозы для жизни не было. Фаддеич смотрел на них вылезшими из орбит, безумными, белыми от пережитого ужаса, глазами. Он не верил в свое спасение и только хрипел сдавленно, отползая, как раненный полоз, в густую тьму.
Ванька подобрал остывающее ружье и с крутого берега зашвырнул подальше в реку.
На следующий день, вечером, возле бабкиного дома собрались соседские мужики. Сидели на сваленных бревнах, крутили цигарки, курили, вяло переговариваясь. Ждали Ивашку.
Тот возвращался с Патриком с дальних лугов. Увидел людей, подошел, поздоровался. Мужики встали, ответили вразнобой. Самый рассудительный шагнул вперед, глянул в глаза.
– Ты это, слышь, зла на Фаддеича не держи. Дурной он, прости ты его, не заявляй никуда. Мы тут всем обществом просим, плюнь ты на него, ничего он больше вам не сделает, мы уж ему мозги вправили…
Подошел отец Герасим, стоял смиренно, слушал.
–Да, да, – вставил – ты уж Ваня не бери грех на душу…
– Грех? – глаза Ивашки зажглись.
– Но что есть грех? Природа греха – зло. А природа зла? Как это ни странно, но природой зла, является добро. Искаженное добро. Искаженное, вследствии помутнения, загрязнения, затвердения души, неухоженности Божьего дара. Гордыни. Душа живет, дышит, содрогается, сокрушается, впадает то в непроглядное отчаяние, то в беспредельную радость. Она прельщается, страдает, омывается слезами беспросветности, безвыходности, предрешенности. Она восстает, борется, сражается, бьется за свое равновесие, взывает о помощи к небесам. Это признаки души живой, развивающейся, неспокойной, стремящейся к недостижимому идеалу. Такая душа очищается в страданиях. Для нее страшен грех. Он заставляет ее болеть, мучиться, искушаться. Но пропустив грех сквозь призму Божественного Откровения, такие души быстро выздоравливают, обретают иммунитет. Часто ненадолго, не навсегда, но остается самое главное – память. О том, как это мучительно, больно и страшно, и как хорошо этого не делать.
Мысли о грехе, анализ греха, для души уже есть некое покаяние, обязательно
Мужики остолбенели от неожиданного пафоса бурной речи. Так в деревне никто не выражал свои мысли. Было чудно и непривычно. Интересно.
– Ересь глаголишь. Крамолу. Искажаешь Божие учение…
– Ну-ка, ты, долгогривый, вали отсюда к своим старухам. Их учить будешь… - мужики вытолкали Герасима за ограду.
Тот пошел, обиженный. Кинулся к телефону звонить Иерониму. Пожаловался на еретика, объяснил, что с его появлением в храме перестали мироточить иконы. Предложил немедля предать его анафеме. Митрополит успокоил, велел понаблюдать за дерзким, но объяснил, что об отлучении говорить пока рано.
– Да у него даже креста нет!
– Крест должен быть в душе! – отрезал владыка…
Как-то получилось, что деревенские мужики стали теперь частенько собираться на бревнах у бабки Агафьи. Теплыми летними вечерами, провожая заходящее в далекий лесок багровое, гаснущее солнце, слушали необычные Ивашкины измышления. Много спрашивали, удивлялись, не верили совсем уж, на первый взгляд простым ответам. Сомневались. Особенно волновал их вопрос о том, почему людей называют рабами Божьими.
– Какие же мы рабы? – так и спросили его.
– Рабы ли мы? Несомненно.
Так же, как вольные птицы, перед которыми открыты все небесные пути, но не имеющие возможности преодолеть земного притяжения. Как Солнце, освещающее весь подлунный мир, вечно ходящее по кругу, не в силах дотянуться до далеких окраин Галактики и обреченное угаснуть. Как вся Вселенная, представляющая сам Хаос, превращающийся с течением времени в определенную четкую схему. Вселенная, все же имеющая границы, сжимающаяся и расширяющаяся, далекая и неизведанная…
Все живет по законам Божиим, или, как синонимы, по законам Природы, Мироздания. В этом смысле все сущее, все планеты, звезды, вся космическая пыль – являемся рабами Мира, который создал Нас. Но в отличие от вещей неодушевленных, и всех остальных существ живущих на Земле, только Человеку дана возможность Выбора. Творить Добро или Зло в рамках Поднебесья – это самая большая власть данная нам Создателем. И в этом и заключается Его любовь и уважение к своему лучшему творению. Мы сами решаем, как нам поступать, а Господь, зная как мы поступим, корректирует последствия наших необдуманных решений, чтобы максимально снизить ущерб, принесенный заблудшей душой. И старается помочь, намекнуть, посредством всевозможных знаков направить ее на путь Истины.