Красная ниточка
Шрифт:
Со звоном щёлкнул курок, другой.
— Осечка! — выдохнул Васятка.
По воде захлопали крылья: утки «разбегались» для взлёта.
Хрусталёв, чертыхаясь, возился с курками.
Внезапно над кочками взметнулось пламя. Мальчикам больно ударило в уши. С песчаного и других соседних озёр тучей поднялись утки, цапли, колпицы и с криком закружили над лугами. Хрусталёв ругался, щёлкал курками, стучал по ним чем-то железным. Наконец кузнец успокоился и, согнувшись, побежал к шалашу у самой воды.
Снова стали опускаться
Щёлкнул курок, раз, другой — снова осечка. Утки метнулись от берега. Раздалось проклятие, и тут ружьё громыхнуло сразу из двух стволов.
Хрусталёв выскочил из шалаша, посмотрел на озеро, покрытое рябью, на небо, где метались стан птиц. В воду, кувыркаясь в воздухе, падала утка. Она шлёпнулась далеко от берега, подняв столб воды.
Кузнец выругался.
Васятка и Коля поднялись во весь рост и, не таясь, смотрели на птичий переполох в небе, ожидая, не упадёт ли ещё птица. Утки больше не падали. Кузнец вытащил дымящиеся гильзы, зарядил ружьё и оглянулся.
— Откуда вас принесла нелёгкая?
— Да так… решили пройтись… воздухом подышать, — ответил Коля срывающимся от волнения голосом.
Васятка похлопал по мокрым коленям.
— Изучаем природу… водоплавающих.
У Хрусталёва в усмешке дёрнулась щека.
— По штанам видно учёных людей.
Над головой просвистала утиная стая. Чиркнув по воде, утки снова взмыли в небо. Хрусталёв досадливо крякнул:
— Ну, что стали! Садись! Ложись! Давай в шалаш!
Ребята не ожидали такой милости. Они уселись в уголке дырявого шалаша, едва переводя дух. Хрусталёв занял всё
свободное место. От него пахло кузницей и пороховым дымом. Хрусталёв приложил палец к губам и зашептал:
— Видели, за полверсты достал крякву? В неё и бил. Не люблю стрелять в стаю.
— Она ещё дальше была! — польстил Коля.
— Глаз у вас точный, — поддакнул Васятка.
У мальчиков замирало сердце, когда кузнец начинал целиться. После выстрела кололо и звенело в ушах, озеро застилал синий дым. Раздавался плеск, и кузнец, постукивая кулаком по прикладу, говорил:
— Есть!
— Есть! — как эхо, повторяли мальчики.
Ружьё сегодня вело себя на редкость послушно. Только три раза оно дало осечку и два раза выстрелило самостоятельно. Кузнец сиял.
Над кочками забелел туман. Тускло поблёскивало озеро, отражая полоску угасающей зари. Кузнец разделся и. охая, полез за утками в воду. Мальчики принялись разыскивать подранков на берегу. Они наткнулись на чирка с перебитым крылом и стали его ловить.
— Ну-ка, кого поймали, чирка? — спросил кузнец, вылезая из воды. — Дайте-ка его сюда! — Он свернул чирку шею и отдал Коле: — Возьмите себе, да вот ещё шилохвость в придачу. Как-никак вместе охотились.
Остальных
— Жалко, стемнело, — сказал кузнец, шлёпая по воде.
— Мы бы здесь полвоза насобирали, — поддакнул Коля.
— Наверно, три штуки всего и осталось, — возразил Васятка.
— Три? — Кузнец усмехнулся. — Математик! Приходи-ка завтра пораньше, посмотришь, сколько их к берегу прибьёт.
— Правда, что математик, — подхватил Коля. — Сегодня весь урок задачку решал — еле решил.
— Оно и видно, — поддакнул кузнец- Вы уж всё знаете! — огрызнулся Васятка.
В село пришли затемно. Их встретил истошный вой Робинзона и сочувствующий лай всех деревенских собак.
РУЖЬЕ
Гуси и утки всё летели и летели над Зеей. Васятка и Коля похудели, осунулись. После встречи с кузнецом они и во сне и наяву видели его ружьё. А тут ещё Дуня подливала масла в огонь. Каждое утро, встречаясь с ними в классе или по дороге в школу, она хвасталась:
— Папанька опять шестерых гусей принёс!
Или, показывая покрасневшие пальцы, говорила:
— Без рук осталась: вчера весь вечер уток щипала. Будь они неладны совсем!
Как-то Дуня сообщила, что отец уехал в город за железом.
— А ружьё? — спросил Васятка. — Взял?
Дуня насторожённо вскинула брови:
— Тебе-то что?
— Да ничего… так.
— Кого в городе стрелять-то? Ружьё в кузне. Когда охота, папанька всегда его в кузне держит. Мама боится, когда оно дома: раз бабахнуло!
— Это когда печку разворотило? — вспомнил Коля.
Об этом случае знал весь колхоз.
После уроков, не сговариваясь, мальчики задами прокрались к кузнице. На дверях висел огромный замок. Заглянули в щель. В кузнице стоял полумрак. Виднелась наковальня, груда железного лома.
— А может, Дунька соврала? — усомнился Коля.
— А чего ей врать-то? — возмутился Васятка. — Здесь оно и есть. Где же ему ещё быть, раз дома нету!
В кузницу они пробрались через небольшое отверстие в потолке, куда выходил дым из горна. Ружьё висело в чехле в тёмном углу, где стояли новые, ещё не окованные железом колёса. Дрожащими руками Васятка снял ружьё, вытащил из чехла, подошёл к наковальне, куда падали яркие лучи света из щелей между брёвен.
Мальчики не могли оторвать глаз от ружья. Они его нюхали, гладили отполированную холодную поверхность ложи, ощупывали перламутровые украшения, искусно вправленные в дерево, рассматривали стволы. На правом стволе изображалась охота на оленей. Охотники, олени, деревья — всё было золотое. На левом стволе лисица удирала от собак — и лисица и собаки тоже были золотые.
— Ну? — наконец произнёс Васятка, застёгивая чехол.
— Что — ну? — словно бы не понял Коля.
— Что дальше делать будем?