Красная смута: Природа и последствия революционного насилия
Шрифт:
Старая Одри работать уже не могла, старость не позволяла ей заработать себе даже черствый кусок хлеба. Теперь она помогала своей дочери Бренне по дому и присматривала за ее больным мужем. Квентин – муж Бренны, болел уже полгода. Когда женщина возвращалась домой и приносила свой скудный гонорар в виде хлеба, ее муж часто притворялся спящим. Ему было стыдно глядеть в глаза жены, которая вынуждена содержать семью. Их сын – Алекс, был пастухом и тоже приносил домой немного хлеба, но этого не хватало для того, чтобы избавить их от голода.
Одри усадила Бренну за стол и подала ей хлеба и полоску мяса. Женщина с жадностью набросилась на еду. Старуха
Мне было ужасно стыдно брать у них еду, я понимал, что это все, что у них есть, но нужно было восстановить собственные силы. Я поклялся себе, что если меня не выдернут отсюда в ближайшее время, обязательно отплатить этим людям добром за добро. Пусть они казались мне сумасшедшими и принимали меня за кого-то другого, но я обязан был возместить им все сполна.
Глава 4. Отражение.
Утром я проснулся от того, что мне очень сильно надо было по нужде. Я надеялся, что у меня получится встать на ноги. Осторожно, словно ребенок, делающий первые шаги, я поднялся. Нетвердой походкой, качаясь из стороны в сторону, мне удалось добраться до двери. Признаться, я боялся, что все свои дела мне придется делать прямо среди улицы. Но, обойдя дом вокруг, я заметил что-то похожее на уличный туалет. Стенами для отхожего места служил плетень. Надвинутая сверху соломенная крыша придавала этому строению сходство с ульем из мультика.
По сравнению с этим местом, наши уличные общественные туалеты были роскошными палатами. Пока я оценивал удобства средневекового быта, Бренна успела проснуться и начала собираться на работу в замок.
— Алекс! Алекс, где ты, сынок?! — услышал я ее голос.
— Здесь, сейчас приду, — отозвался я, выходя из нужника.
— Зачем ты встал, да еще вышел из дома? — сокрушалась она. — Ты мог бы воспользоваться ночным горшком Квентина.
— Со мной всё в порядке, думаю, завтра смогу работать, — успокаивал я Бренну. Обсуждать с малознакомой женщиной поход по нужде мне было неприятно. Старая Одри тоже проснулась и хлопотала, накрывая на стол. Старуха порезала на полоски оставшееся мясо, отрезала несколько кусков сыра и разделила хлеб так, чтобы хватило на всех членов семьи. Бренна отказалась от своей порции мяса, разделив ее между мной и Квентином. Всё, что она позволила себе съесть, был небольшой кусочек сыра и немного хлеба, запив все это холодной водой, женщина ушла в замок.
После завтрака я чувствовал себя лучше, в теле начала ощущаться сила. Единственное, что меня сейчас беспокоило, это жажда. Я ужасно хотел пить, но пить сырую воду было страшно. Нет, я не
Утолив жажду, я понял, что у меня есть еще одна проблема, а именно грязь, которой были покрыты мое тело и одежда. Мне срочно требовалось помыться и постирать. Одри куда-то вышла, и я, воспользовавшись ее отсутствием, ускользнул из дома. Когда мое сознание свободно путешествовало по этим местам, я видел реку и запомнил, где она находится.
Лачуга, которую Бренна и ее семья считали своим домом, находилась почти на самом краю деревни, поэтому я смог свободно выбраться к реке, не встретив по дороге ни одной живой души. Добравшись до цели, я прошелся вдоль берега в поисках подходящего места для купания. И мне почти сразу повезло. Я наткнулся на небольшой песчаный пляжик. Пляжик, кстати говоря, я заметил совершенно случайно и то только потому, что был совсем рядом с зарослями, скрывавшими его.
Берег был пологим, но со всех сторон заросший ольхой, ивой и неизвестным мне кустарником. В общем, место было что надо. Заметить меня в этих зарослях было невозможно ни с этого берега, ни с другого. Я нарвал на берегу мыльниц, не знаю, как правильно называются эти цветочки, знаю только, что они неплохо мылятся и при необходимости они могут заменить мыло. Положив собранный букет на песок, я стащил с себя одежду и пошел к воде. То, что одежда была не из моего времени, а из четырнадцатого века, меня совершенно не удивило, я решил, что из-за перемещения во времени она изменилась, в общем, не придал этому значения. Вода манила к себе чистотой и прохладой, и мне совершенно не хотелось сейчас размышлять об одежде.
И вот я подошел к воде, вдруг я увидел в ней отражение молодого человека, я быстро оглянулся по сторонам, но кроме меня на берегу никого не было. Я вновь посмотрел на воду, решив, что в первый раз мне все померещилось. Но из воды на меня все так же смотрел молодой человек лет двадцати с каштановыми волосами и голубыми, грустными глазами. Я решил, что схожу с ума.
Вновь окинув берег взглядом и никого не обнаружив, я сел на песок. Голова начала жутко болеть, а в висках запульсировало. Я начисто забыл о стирке и купании, отражение в воде мне не давало покоя, шок, который я испытывал в этот момент, начисто лишил меня возможности думать.
Дальше все было как в мультике про енота, который испугался своего отражения в пруду. Я на четвереньках подполз к краю воды и осторожно в нее посмотрел. Из реки так же осторожно на меня глядел все тот же молодой человек. Я отполз обратно. Затем я встал на ноги и отломил ветку от ближайшего дерева. Нет, конечно, я не собирался драться с отражением в воде, мне просто нужно было убедиться, что тот парень – это я сам.
Ветку я специально выбрал кривую со множеством ответвлений. Прежде чем вновь подойти к воде, я внимательно изучил ветку, стараясь запомнить каждый ее листик. Когда отломанная мной часть растения запечатлелась в моей памяти, я на негнущихся ногах вернулся к реке. Теперь отражение показывало мне ветку дерева. Пересилив себя, я внимательно рассмотрел отражение ветки, в том, что она была идентична моей, сомнений не было.