Красная смута: Природа и последствия революционного насилия
Шрифт:
Там я досушил свою одежонку и натер ее полынью, чтобы хоть как-то скрыть рыбный запах. Завернув каждый кусок в несколько лопухов, засунул их себе за пазуху, а рубаху снизу затянул ремнем. Широкая куртка была мне сильно велика и прекрасно скрывала мою ношу.
Домой я добрался без приключений. По дороге меня никто не видел. А вот дома ждал сюрприз. В гостях у нас оказался шотландец. Насколько я мог понять, человек он был хороший, и это радовало. Оставалось только выяснить, можно ли ему доверять.
— Ну что ты стоишь столбом?! — воскликнул Дик, глядя на меня, замеревшего у двери, — нет, вы только поглядите на него, довел бедную Одри
— Где ты был, Алекс? — спросила старушка, вытирая слезы, — я вся извелась.
И две пары глаз уставились на меня, ожидая ответа. Делать было нечего, я подошел к столу и вытащил из-за пазухи свой улов.
— Вот, — сказал я, указывая на завернутую в лопухи рыбу, и опасливо покосился на Дика.
— Откуда это?! — воскликнула удивленно Одри.
— Поймал в реке, — снова косясь на шотландца, ответил я.
— Ты поосторожней с этим, парень, — предупредил меня Дик, — поймают, бросят в тюрьму или вовсе убьют.
— У меня это случайно вышло, — начал оправдываться я.
— Это «случайно» лучше делать ночью, свидетелей меньше, — перебил меня гость.
— Хорошо, учту, — пообещал я, потупившись.
— Да, и вот еще что, не говорите об этом никому, — посоветовал шотландец нам с Одри.
Мы со старухой кивнули. Одри поспешила убрать рыбу со стола, оставив только несколько кусков, первый из которых она предложила гостю. От угощения шотландец отказываться не стал. Ел он молча, как, впрочем, и мы.
— Алекс, будь поосторожней с Уильямом, — предупредил он, расправившись с куском рыбы, — понимаю, что он тебе друг и кузен, но доверять ему не стоит.
— Почему? — спросил я.
— Не знаю, просто солдатское чутью, — серьезно произнес он, — если не веришь мне, сам присмотрись к нему получше.
— Хорошо, ну хоть намекни, в чем дело? — не унимался я.
— Да возьмем хоть вчерашний случай, завидев меня, он бросил вас с Бренной, даже не попытавшись помочь.
Я задумался. В принципе, я не знал ни Дика, ни Уильяма, но к шотландцу доверия было больше, чем к сопливому юнцу. Гость просидел у нас еще примерно час и, оставив нам муку и какую-то крупу, ушел.
Глава 6. Уильям
На следующий день после удачной рыбалки я отправился пасти коров. Бренна была против того, чтобы я шел на работу, но я настоял на своем. В общем, я, исследователь, путешественник во времени, работал пастухом на какого-то средневекового феодала.
Когда я пришел к замку, Уильям уже успел выгнать коров на луг. Раннее утро теплом не баловало, а туман скрывал до половины стены цитадели и верхушки башен. Трава была покрыта росой, так что посидеть
Наверное, надо сказать пару слов о моем напарнике. Уильям — парень лет шестнадцати – восемнадцати, тощий, невысокий, мне он доходил до плеча, а мое новое тело было примерно метр восемьдесят ростом. Лицо овальное, с острым подбородком. Глаза парня неопределенного цвета — смесь коричневого с серым, казались хитрыми, как у лисы. Темные, негустые ресницы были почти незаметны. Тонкие темные брови домиком нависали над глазами, придавая его лицу выражение удивления. Рот у Уильяма был огромным, как у лягушки, не толстые, но и не тонкие губы немного сглаживали это впечатление. Если бы не худоба, его можно было бы назвать симпатичным. А если еще и нормально подстричь его темные волосы, а не под горшок, как было сейчас, то он бы стал почти красавцем.
— Вот вы мне все не верите, — сказал он, подходя ко мне в очередной раз, — а я, между прочим, уверен, что в моем роду были аристократы, вот посмотри на мой нос, — сказал он, поднимая лицо к небу и демонстрируя тонкий прямой нос.
— Все возможно, — ответил я размыто. — Да ну тебя, Алекс, — обиделся Уильям, — вечно ты насмехаешься надо мной.
— И не думал, — заверил я, — это вполне возможно.
— То есть ты правда веришь, что кто-то из моих предков был знатным человеком?! — обрадовался он.
— Конечно, верю, — подтвердил я, по правде сказать, Уил был похож на аристократа, как корова на лошадь, но мне не хотелось его расстраивать, в его жизни было и так мало радости.
— Представляешь, если бы я был бароном, — мечтательно произнес он, — тогда этот Бенедикт ни за что не посмел бы меня выпороть или даже толкнуть, уж я б ему тогда задал…
— Интересно, а как бы ты относился к своим крестьянам? — спросил я.
— Я бы никого не обижал, — серьезно сказал он, — и кормил бы людей лучше, чем собак.
Уильям повернулся в сторону замка, и я увидел у него за ухом шрам довольно внушительных размеров. Мне стало интересно, как он его получил, но спросить открыто я не мог.
— Помнишь, как в прошлом году Бенедикт приложил меня рукоятью меча за то, что я съел горсть зерна в курятнике? — спросил он, машинально потирая шрам за ухом.
— Угу, — ответил я.
— Так вот, я бы никого не бил, — сказал он, и его хитрые глаза стали совершенно серьезными, без намека на лукавство, было заметно, что парень пытается сдержать слезы.
— Ничего, Уил, будет и на нашей улице праздник, вот увидишь, — приободрил его я.
— Да, — согласился он, — вот вернется наш добрый барон, узнает, что творил здесь его управляющий, и выгонит Бенедикта в зашей, вот тогда и отпразднуем!
— Зачем вообще барону понадобилось куда-то уезжать?! — воскликнул я не столько для поддержания разговора, сколько для получения информации.
Из моих путешествий по разным столетьям я твердо усвоил одно, что каким бы добрым ни был хозяин, он всегда на стороне себе подобных. Но говорить этого парнишке не стал, чтобы не расстраивать его раньше времени.