Красно-белый. Том 4
Шрифт:
— Сергей, Пригода! Замени меня! — обратился я к нашему защитнику, прежде чем покинуть площадку.
— Что ж ты, Никон, всё это время молчал? — пророкотал богатым бархатистым голосом наш 77-летний старший тренер Николай Петрович. — Значит, твоя девчонка хочет разменять твою квартиру? Ловко.
— Во-первых, она уже не моя, — виновато пробурчал я. — А во-вторых, её в этой квартире прописали, и по закону она имеет право на половину этой «двушки».
— А помириться не пробовал? — насел на меня с другой стороны Андрей Петрович.
«Да что ж сегодня за день-то такой? — подумалось мне. — Утром папа Тамаркин прибегал,
— Помириться можно, — закивал я головой. — От примирения не возражаю. А вот жениться, увольте, не хочу.
— Как это всё не вовремя, — закряхтел Николай Петрович. — Нам до чемпионства рукой подать. И ты, как лучший бомбардир команды и всего чемпионата, должен быть в форме. И что ж нам с тобой прикажешь делать?
— Дайте денег взаймы на однокомнатный кооператив, — осипшим голосом прохрипел я. — Через год отдам.
— И как? — откровенно захохотал Андрей Петрович. — Пойдёшь калымить на Москву-Сортировочную? Джинсы свои с кроссовками и магнитофон продашь? Ха-ха.
— Пока не знаю, — выдохнул я.
— Если наш «Спартак» выиграет первенство Союза, а сборная пробьётся на Чемпионат Европы, то мы с Андрюшей попытается тебе помочь, — снова закряхтел Николай Петрович. — А теперь, раз уж ты такой «лапоть», живи пока на базе. Ладно. Пошли, попробуем шашлычка.
Братья Старостины похлопали меня по плечу и двинулись к мангалу, из которого уже по всей Тарасовке развевался сытный дух, замоченного в рассоле и поджаренного на углях мяса. У меня же после такого разговора, аппетит в прямом смысле слова помножился на ноль. Ибо просить деньги в долг у тех, кто влиятельней и богаче тебя — это самое стыдное и распоследнее дело. Как писал Михаил Булгаков: «Никогда не просите ничего у тех кто сильнее вас — сами предложат и сами всё дадут».
«Дудки, — прошипел я про себя. — Никто, ничего и никогда не даст. Конечно, если сборная совершит невозможное и с моей помощью пробьётся на Европу, то кое-что в смысле материальных благ в мой карман перепадёт. Может сертификат на „Волгу“ подарят, а это уже самые настоящие живые деньги».
— Ты чего скис? — пихнул меня в бок Юра Гаврилов.
— Аппетит что-то пропал, — тяжело вздохнул я.
— Так поехали в «Саяны», — предложил наш штатный балагур, к которому сегодня ни жена, ни ребёнок не приехали. — Тут немного посидим, выпьем пива с шашлыком и вперёд к приключениям.
— Ты знаешь, Гаврила, а почему бы и нет, — криво усмехнулся я. — Иногда, есть смысл чуть-чуть пошалить. Вспомнить молодость и немного встряхнуться.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — захохотал Гаврилов.
— Мне тоже, — буркнул я.
Когда мы на винтажном горбатом «Запорожце» Юрия Гаврилова миновали Рижский вокзал и устремились в сторону Красной площади, улицы вечерней Москвы встретили нас множеством ярких огней вывесок и панорамных витрин магазинов. Столица Советского союза постепенно приобретала многие черты, которые будут присущи этому городу в середине 80-х и в начале 90-х годов. Не хватало разве только продуктовых коммерческих ларьков на каждом углу. А что касается баров и ресторанов, то они уже вовсю жили по законам дикого капитализма: не позолотишь руку вахтёра, внутрь не попадёшь.
— Вот ты мне, Никон, ответь, имею я права гульнуть, когда наша команда идёт на первом месте или нет? — прорычал Юрий Гаврилов,
Я же в этот момент, как самый трезвый, нажимал на педали и крутил руль, а на заднем диванчике ютились Саша Калашников и другой Саша, Заваров. Ребят после посиделок на базе в Тарасовке и в придорожном баре «Саяны» немного развезло. Однако желание погулять этой ночью в нормальном ресторане не только не пропало, оно наоборот — усилилось.
— Ты глянь турнирную таблицу, — Гаврилов сунул мне под нос газету, где я разглядел только первые четыре строчки:
_______________________________И____В___Н___П____М______О
1. Спартак (Москва)_____________24___19___3___2___66 — 20___41
2. Шахтёр (Донецк)_____________24___15___7___2___40 — 15___37
3. Динамо (Киев)_______________24___16___5___3___33 — 13___37
4. Динамо (Тбилиси)____________24___13___7___4___36 — 19___33
— Через неделю 24-го обыгрываем здесь, дома, «Кайрат», 28-го сентября в Киеве разносим «Динамо» и мы почти чемпионы, — закончил он свою мысль.
— Ты, Гаврила, говори, да не заговаривайся, — пьяно икнув, возразил Калашников. — Нам после 28-го ещё играть и играть.
— Это уже мелочи жизни, — отмахнулся Юрий Васильевич. — Чуть дальше свернёшь направо, — пробурчал он, когда я, двигаясь по проспекту Мира, на хорошей скорости проскочил Садовое кольцо. — Сейчас поедем в ресторан ВТО, у меня там на воротах свой человек, он нас пропустит.
— Ринат Дасаев? — удивился Заваров, приоткрыв один глаз.
— Нет, Отар Габелия, — хмыкнул Гаврилов, вызвав взрыв смеха. — Вахтёр у меня там свой, деревня!
— Вы мужики просто не представляете, как я рад, шо вы меня вытащили из «Зари», — вдруг разоткровенничался Александр Заваров. — Щует моё сердце — вылетит «Заря» в первую лиху.
— Вон, его благодари, — кивнул в мою сторону Саша Калашников. — И «дед» тебя хвалит, и в газетах про тебя хорошо пишут, — усмехнулся Калашников, потрепав Заварова по кучерявой голове. — А вот моя песенка в «Спартаке» спета.
— Не выдумывай, — буркнул Гаврилов. — С лавки тоже кто-то должен выходить. Серёжка Родионов пока молодой, Гера Ярцев уже старый. Попылишь ты, Калаш, в нашей команде ещё не один сезон. Тормози, едрид «Реал» Мадрид! — выругался по-футбольному Юрий Васильевич, когда я проехал мимо кинотеатра «Россия».
Затем я чуть ли не минуту потерял пока парковался около памятника Пушкину. Управлять этим старым драндулетом по полупустым дорогам оказалось намного проще, чем аккуратно прижаться в том месте, где и без нашего «Запорожца» машин хватало. За это время Юрий Гаврилов сбегал «прощупать почву». Однако как только я припарковался, оказалось, что на воротах в ВТО стоит какой-то другой «вратарь» и пропускать нас даже за деньги, он не намерен.
Поэтому мы, недолго думая, поехали в другое шумное и весёлое место. Но в ресторан «Арагви», что находился чуть ниже по Тверской, нам опять путь был заказан. А в ресторане «Узбекистан», что воздвигли на улочке Неглинной, с нас за вход попросили по 20 рублей с человека. Поэтому Юрий Васильевич сначала десять секунд кряхтел и делал вид, что ищет деньги, а затем за те же десть секунд выдал такую матерную тираду, что у меня уши повяли. А вот Саша Заваров высказался менее изобретательно, зато более доступно и точно: