Красно-белый. Том 4
Шрифт:
Запись музыкального номера, на который нам отвели 15 минут, растянулась почти на целый час. Алла Пугачёва с музыкантами и с актёрами массовки где-то задержалась, поэтому режиссёрка «Утренней почты» отрывалась на нас, словно Константин Бесков на тренировке. По её команде солистки «Миража» прыгали и плясали, музыканты с серьёзными, веселыми, а затем и с глупыми лицами бренчали по выключенным инструментам, стараясь попадать в фонограмму.
А потом «телемучительница» добралась и до меня. То ей не нравилось, как я трясу маракасами, то она критиковала мою манеру танцевать.
— Вот так и будем снимать! — скомандовала она, и тогда началось форменное издевательство.
Мой медвежий танец снимали сверху с телевизионного крана, снизу с тележки, с боку статично, вокруг меня клубился дым из дым-машины и водили хоровод наши солистки, то по одной, то сразу все вместе. И всё это время из динамиков звучала песня, что музыка нас связала, тайною нашей стала, которую я тихо стал ненавидеть.
— Ну вот, это уже на что-то человеческое похоже, — сказала, улыбаясь, Светлана Ильинична. — Всем спасибо, съёмка окончена.
— И всё равно я, старичок, не понимаю, на хрена нам сдался этот мексиканец, — проворчал, складывая инструменты Гена музыкант. — Это же просто бред.
— Забей, — пробурчал я, чуть ли не залпом выпив всю бутылку минеральной воды. — Главное чтобы в «Утренней почте» показали. Ты учти — у нас в декабре гастроли, затем расчёт по контракту, и дальше вы работаете без меня.
— Что в футбол играть проще? — захихикала Маша, увидев моё мокрое от пота лицо.
— Проще, — не стал отрицать я. — На поле свежо, нет дыма, и не напекают голову студийные фонари. И потом во время игры мне не надо изображать пьяного циркового медведя или кого-то ещё. Когда я играю в футбол, я на своём месте и мне хорошо.
Вечером во вторник 16-го октября на базе в Тарасовке Николай Петрович Старостин устроил комсомольское собрание. На этом собрании разбиралось дело злостного прогульщика, злостного нарушителя спортивного режима и авантюриста Владимира Никонова, то есть меня. В столовой, где собралась вся команда, включая дублёров, Старостин вывесил плакат с каким-то мужиком, который сверкая честными очами восклицал: «Долой пьянство и разгильдяйство!». Кроме того на стенку приклеили самодельную турнирную таблицу чемпионата СССР по футболу:
_____________________________И____В___Н___П____М______О
1. Спартак (Москва)____________28___23___3___2___80 — 24___49
2. Шахтёр (Донецк)____________28___16___8___4___46 — 23___39
3. Динамо (Киев)______________28___17___5___6___39 — 21___39
4. Динамо (Тбилиси)___________28___15___9___4___42 — 23___37
5. Динамо (Москва)____________28___14___6___8___32 — 25___34
6. Зенит (Ленинград)___________28___11___8___9___38 — 36___29
7. Динамо (Минск)_____________27___11___6___10__32 — 27___28
8. ЦСКА (Москва)______________28___10___7___11___35 — 34___27
9.
10. Арарат (Ереван)____________28___9___12___7____33 — 26___25
11. Черноморец (Одесса)________28___8___8___12___25 — 30___23
12. Кайрат (Алма-Ата)___________28___7___7___14___24 — 38___21
13. Локомотив (Москва)_________28___6___11__11___36 — 47___19
14. Торпедо (Москва)___________28___5___9___14___23 — 35___17
15. СКА (Ростов-на-Дону)________28___5__13___10___30 — 48___17
16. Нефтчи (Баку)______________28___5___8___15___22 — 43___17
17. Заря (Ворошиловград)_______28___4___9___15___30 — 49___15
18. Крылья Советов (Куйбышев)__28___6___3___19___17 — 48___15
— Слово предоставляется капитану команды, Олегу Романцеву, — сказал Николай Старостин, который сидел в президиуме с братьями Андреем и Александром и вёл данное собрание.
«Сюрреализм какой-то, интересно в мадридском „Реале“ тоже такой цирк бывает?» — проворчал я про себя, ёрзая на отдельном стуле, что поставили точно под плакатом с нарисованным мужиком, напротив своих товарищей по команде.
— Что я могу сказать? — пожал плечами Романцев, встав со своего места. — До золотых медалей подать рукой. Поэтому, мужики, нужно ещё немного поднажать.
— Ты, Олег, говори по существу, — потребовал Андрей Старостин. — Мы не слепые, очки считать умеем.
— Поступок Владимира Никонова, который покинул стадион после первого тайма товарищеского матча с Румынией, осуждаю. Предлагаю поставить на вид.
— Кто ещё хочет высказаться? — спросил Николай Петрович, когда Романцев присел на стул.
— У меня к подсудимому вопрос, — сказал Юрий Гаврилов. — Товарищ Никонов, ты обладаешь способностями к гипнозу или телекинезу?
— Не знаю, не пробовал, — буркнул я, вызвав смех в зале.
— Гаврилов, ты к чему клонишь? — стараясь держать серьёзную мину на лице, пророкотал Андрей Старостин.
— Я не клоню, Андрей Петрович, я говорю прямо, — усмехнулся Юрий Васильевич. — Первый тайм с Румынией мы отыграли образцово-показательно и вынесли соперника 5:0. Потом меня и Никонова заменили, игра на поле расклеилась, и второй тайм сборная проиграла со счётом 0:2. Как присутствие Никонова на скамейке запасных могло повлиять игру нашей команды, если он не обладает ни гипнозом, ни телекинезом? Предлагаю закончить собрание и разойтись по номерам.
— А то, что Никон не ночевал здесь с воскресенья на понедельник и приехал только вчера к вечеру, это как? — вдруг заявил один из дублёров. — А если мы все рванём кто куда, то что тогда будет?
«Молодец „дед“, подготовился, зарядил молодых парней нужными вопросами», — подумал я, покосившись на Николая Старостина.
— Вчера в понедельник для игроков сборной тренировка была по желанию, — произнёс по словам Гаврилов, который бился за меня как лев. — Следовательно, с формальной точки зрения, Никонов ничего не нарушил. Сегодня он работал как все. И давление у него в норме.