Красно-белый. Том 4
Шрифт:
Глава 18
Обстановка в сборной СССР накануне матча против сборной Финляндии была накалена до предела. Так как когда в газетах стали писать, что сборная имеет мизерный шанс пробиться в финальную часть чемпионата Европы, на нашу базу в Тарасовке зачастили чиновники разных мастей. Сначала приезжали представители горкома, затем обкома, в понедельник 29-го октября к нам пожаловала целая делегация из ЦК КПСС. А в сегодняшний вторник приехали ветераны спорта, руководители Спорткомитета и федерации футбола. Даже меня, человека из другого времени, стало потряхивать от свалившегося психологического пресса. От лозунгов, что на нас
Что касается футболистов приглашённых для подготовки к главной игре сезона, то Константин Бесков и Николай Старостин вызвали: московского динамовца Александра Бубнова, киевлян Леонида Буряка, Олега Блохина и Сергея Балтачу, тбилисцев Давида Кипиани, Александра Чивадзе и Владимира Гуцаева, из донецкого «Шахтёра» прибыли Виталий Старухин и голкипер Виктор Чанов. Остальные парни представляли московский «Спартак», из которого в окончательную заявку попали: Ринат Дасаев, Сергей Пригода, Вагиз Хидиятуллин, Сергей Шавло, Юрий Гаврилов, Фёдор Черенков, Александр Заваров и я, Владимир Никонов.
— Никон, загляни, — пригласил меня после ужина для индивидуальной беседы Андрей Петрович Старостин.
Кстати, братьев Старостиных и Константина Бескова сегодня вообще вызывали в Кремль, где, если верить слухам, с ними беседовал сам Леонид Ильич Брежнев и его ближайшее окружение. Не известно, что им наговорили руководители советского государства, но на базу они приехали мрачнее тучи. Лично я предполагал, что нашему тренерскому штабу дали понять, если задача попадания на чемпионат Европы не будет решена, то готовить сборную к Олимпиаде будут другие специалисты.
— Присаживайся, — кивнул Андрей Петрович на стул около своего письменного стола. — Вопрос с квартирой решил?
— Пытаюсь заработать деньги на кооператив, — буркнул я, хотя после победы над «Боавшитой» 3:1 с музыкантами даже не созванивался. И вообще с того дня, когда мы одолели португальцев, я до минимума ограничил свои контакты с внешним миром. А мне, между прочим, названивали разные барышни с желанием встретиться и поговорить. Я же им всем отвечал, что встретимся и поговорим, но после 31-го октября.
— Ну-ну, — хитро усмехнулся Старостин. — Вот смотри, это талон на покупку новенькой «Волги», — выложил он на стол желтоватую прямоугольную бумажку. — На чёрном рынке за этот клочок бумаги дают от 9-и до 8-и тысяч рублей. Если протащишь сборную на чемпионат, то эта бумажка твоя. Продашь талон, купишь однокомнатный кооператив.
— Я и без бумажки сыграю на разрыв аорты, но с бумажкой будет веселее, — попытался улыбнуться я, потому что из-за нервного напряжения даже улыбка мне стала даваться с большим трудом.
— Этот вопрос решили, — тихо пробубнил Андрей Старостин. — Теперь по составу, — на этих словах он убрал талон, а вместо него поставил шахматную доску, на которую высыпал одиннадцать белых шашечек. — Бесков в предынфарктном состоянии, Николай Петрович тоже сейчас плохо соображает, давай ещё раз выкладывай свои мысли.
— Мои мысли с выходных не изменились, — сказал я. — Парни из Киева первоклассные мастера, но мы с ними не сыграемся, они привыкли к другому футболу. Поэтому завтра мы должны выйти на поле в следующем составе: вратарь Дасаев, в центре защиты Бубнов, правый центральный защитник Пригода, левый центральный
— А куда ты предлагаешь деть Бабушку? — Старостин взял дополнительный белую шашку, намекая на Виталия Старухина. — Ведь Бабушка нам помог разгромить Румынию?
— Выпустим во втором тайме вместо Кипиани, когда соперник подустанет.
— Ладно, иди, отдыхай, — пророкотал Андрей Петрович. — Или может быть есть ещё какие-то просьбы и пожелания?
— Есть, — кивнул я, встав из-за стола, — нужно зарегистрировать ещё одну песню «Кленовый лист».
— Кто о чём, а вшивый о бане, — расхохотавшись, хлопнул себя по лбу ладонью Старостин. — Иди, решу этот вопрос, если, конечно, ты решишь самый главный на сегодня вопрос. Отдыхай, музыкант на мой голову.
«После такой накачки под утро бы уснуть, — подумал я, выходя из комнаты Андрея Петровича. — Бедные советские спортсмены, тут и спиться недолго от такого нервного перенапряжения».
— Добрый вечер, уважаемые товарищи телезрители, — сказал в микрофон Николай Озеров, зябко поёжившись от проникающего в комментаторскую кабинку холода, когда на заснеженное поле Центрального стадиона имени Ленина выбежали две футбольные команды. — Мы начинаем свой репортаж о важнейшем матче в 6-ой отборочной группе между сборными СССР и Финляндии. Сразу хочу напомнить, что наших гостей с берегов Балтийского моря устраивает любой ничейный результат. Нашим же парням требуется только победа с разницей в семь шайб. Извините, оговорился, просто за окном сейчас замечательная хоккейная погода, минус 8 градусов Цельсия, снег, и побеждать нужно именно что с хоккейным счётом. Итак, матч начался. Сборная СССР играет в красных футболках, белых трусах и в красных вязаных шапочках. Гости вышли сегодня в белой форме. Коротко о составах играющих команд…
— Контроль мяча! Контроль! — рявкнул я в третий раз за первые пять минут игры, так как парни, которым почти неделю промывали мозг чиновники разных уровней стали вытворять на футбольном поле чёрт-те что.
Даже пофигист Юрий Гаврилов вместо кроткого и среднего паса точно на ногу партнёра, шибанул мяч куда-то в сторону углового флажка, чтобы его товарищ Шавло не застаивался на морозе. Кстати, играть в таких условиях мне доводилось не раз. Во время зимних мини-футбольных турниров бывало бегал и при более низких температурах. Поэтому через пять минут я окончательно освоился и, выбросив из головы всё то, что бубнили спортивные чиновники, полностью погрузился в игру.
— Контроль мяча! — крикнул я. — Не суетимся, мужики! Успокоились! Суетой делу не поможешь!
— Держи, капитан! — усмехнулся Вагиз Хидиятуллин, отдав мне мяч, за которым я прибежал на свою половину площадки.
Как это ни странно, прямо перед игрой Николай Петрович Старостин вручил капитанскую повязку в мои руки, добавив дополнительной ответственности и дополнительного нервного стресса. «Ничего, — прошипел я про себя, накрутив финского футболиста, который все пять минут следовал за мной по пятам, — первый забьём, дальше будет легче».