Красно-розовый город
Шрифт:
– Я вел его, – ответил Джерри. – Возможно, я мог дотянуть. Я не знаю.
Не знаю!
Его рука бессильно повисла, и она встряхнула ее.
– Там, на месте, тебе виднее было, какое решение принять. Ты сделал все, что мог…
– Не все, – сказал он. – Мы ведь еще летели.
– Вот так! – Призрак в зеркале улыбнулся и пригладил усы. – Ты бросил машину и сиганул с парашютом, оставив меня. Некрасиво, Джерри! И ты не сказал леди, как меня звали еще. Ребята ведь не звали меня. Кевином, правда? И не Смит-Вильямсом. У меня была
– Мы называли тебя Убийцей Женщин, Ледикиллером, – прошептал Джерри.
– А короче?
– Киллером.
Призрак довольно кивнул.
– Ну что ж, на пока достаточно, верно? Разве что хорошо тебе известные мои последние слова?
– Нет! – вскричал Джерри, в ужасе глядя на зеркало. Изображение хохотнуло и начало таять, но голос продолжал звучать – слабее, как бы искаженный переговорным устройством, сквозь треск помех; «Джерри! Не бросай меня, Джерри! Ты еще здесь? Меня зажало, старина!.. Ради Бога, Джерри!..»
Эти ужасные мольбы продолжались, казалось, бесконечно, а потом в зеркале осталось только ее отражение. Джерри упал на колени, съежившись и рыдая как дитя. Она хотела наклониться, но решила, что лучше не напоминать ему о своем присутствии. В жестокие, однако, игры играет этот Оракул, подумала она. Интересно, с какой целью?
– Встань, сопляк! – презрительно фыркнуло ее отражение, и он медленно встал, дрожа и сердито вытирая лицо.
– Ладно! – произнесло отражение. – Задание, с которым ты был послан, – зачем ты отправил Ахиллеса с жезлом обратно?
Джерри сглотнул и пошевелил губами.
– Мне казалось, что я могу спасти Киллера, и что я обойдусь…
– Значит, ты надеялся искупить вину? Перед тем, первым Киллером, которого ты бросил?
– Да. Да. Да!
Отражение покачало головой.
– Ты сказал, что надеялся на это. Но истинная причина ведь не в этом, правда?
Нет, это было слишком жестоко. Джерри каким-то образом ухитрился сделаться еще бледнее. Он снова не нашел слов для ответа.
– Ну, давай же! – сердито сказало отражение, голос которого доносился почему-то слабее, как у исчезнувшего призрака. – Тебе было сказано взять одежду на одного: детей в Мере нет. Совершенно ясно, что тебе полагалось захватить женщину и никого больше. Так почему ты отослал Киллера, а сам с ним не вернулся?
Джерри давился и заикался; ему потребовалось довольно много времени, чтобы найти правильный ответ:
– Она бы не согласилась. А я не хотел ее оставлять.
– Продолжай, – настаивало отражение.
– Мне было жаль ее.
– А еще?
Джерри покраснел аж до плеч.
– Секс! Я хотел затащить ее в постель. Я совсем сошел с ума – я хотел ее до безумия, как ни одну женщину раньше.
Отражение это, судя по всему, позабавило.
– И хочешь до сих пор! Что ж, это правда, но не вся правда.
Джерри
– Она восхищает меня как личность. Я люблю ее. – Он вздохнул и быстро, застенчиво улыбнулся Ариадне. – Спасибо, – сказал он зеркалу.
– Не за что, – буркнуло отражение. – Так ты считал, что Киллер настоит на том, чтобы тебя вернули. Ты пытался шантажировать меня через Киллера!
Джерри снова поперхнулся и признался:
– Да, пытался.
Отражение сердито кивнуло.
– А почему ты так измордовал Карло? За то, что он сделал с Киллером?
Джерри поколебался.
– Месть! Он чуть не отдал меня демонам.
Отражение снова кивнуло, на этот раз с удовлетворенным видом.
– Ты был когда-нибудь близок с мужчиной?
– Нет! Меня воспитали… я привык… я не могу… – Он выдохся и смолк, снова уставившись в стол.
– Но ты дал слово Киллеру. Ты намерен сдержать его? И как ты себя чувствуешь в этой связи?
Джерри скривился.
– Сдержу. Надеюсь, меня не стошнит.
Отражение засмеялось – смехом Ариадны.
– Не зарекайся. Лучше позволь мне уладить это. Тем более что, как тебе известно, это не в первый раз. Завтра на закате, так ты ему обещал?
Джерри снова вспыхнул, уставившись на ноги.
– Но…
– Твоя верность слову делает тебе честь, – заявил Оракул, откровенно наслаждаясь. – Но поверь, я смогу ублажить Киллера куда лучше, чем ты.
Джерри вдруг рассмеялся.
– Спасибо, – повторил он с явным облегчением.
На этом шутки кончились. Оракул повернулся к Ариадне, и та съежилась в ожидании чего-то страшного.
– Почему ты похитила Лейси у Грэма и Мейзи? – с невинным видом спросило отражение.
Ну, на этот вопрос ответить легко – потому что она любила дочь. Она открыла рот – и не смогла произнести ни звука.
Совсем ничего? Но это же правда, разве нет? Лейси – ее дочь. Она любит Лейси, но даже этого не может сказать. Молчание затягивалось, и Джерри, наверное, ждал, но она не могла взглянуть даже на зеркало, не то что на него. И не могла выдавить из себя ни звука. Должно быть, это искусство – говорить с Оракулом, знать, где она – истина, ибо что бы она ни хотела произнести, у нее не выходило ничего.
Отражение вздохнуло.
– Ладно, к этому мы можем вернуться и позже. Ты была алкоголичкой?
– Да.
– И сейчас?
Нет.
– Да.
Почему она ответила так?
– Ты хорошая мать?
– Когда я не пьяна, – ей не стоило говорить этого…
– Смотри на меня! – приказало отражение и начало меняться. Теперь на нем было голубое платье. Она помнила это платье – два года назад. И отражение росло, увеличивалось, становясь больше Минотавра – целых десять футов. И оно гневно смотрело на нее сверху вниз.
– СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА НЕ МЕШАТЬ МАТЕРИ, КОГДА ОНА РЕПЕТИРУЕТ!