Красно Солнышко
Шрифт:
– Го-оворить…
– Понятно.
Брячислав сделал утверждающий знак, переговорщики видно поняли. Самый молодой из них, в вышитой бусами одежде, вытащил из-за пояса тонкий свёрток из выскобленной шкуры маленького оленя, одним взмахом расстелил на песке. Старший присел, показал пальцем на неё, потом на себя. Ткнул ногтем в одно место. Брячислав глянул, и едва удержался от того, чтобы не воскликнуть от удивления – перед ним был чертёж земель. Он узнал точки островов, вдоль которых шли его лодьи к этой земле. Увидел нанесённые волнистые линии по морю, судя по всему обозначающие океанские течения. Несколько значков были ему незнакомы, но явно тоже что-то значили… Но самое главное – за округлой линией, означающей не что иное, как очертания тех мест, где сейчас жили славяне, если пропорции
Старик показал на ту линию, что-то опять произнёс на своём языке, князь взглянул на девушку – та беспомощно развела руками, указала на свой рот. Понятно. Да и то, удивительно, что хоть что-то выучила за тот месяц, что живёт с ними… Тогда старик разразился длинной речью, пытаясь чего-то объяснить. Девчонка вслушивалась, потом, когда тот выдохся, наморщила лоб, мучительно пытаясь высказаться:
– Уйти. Чучунаа – уйти. Сюда.
Ткнула в ту же новую землю. Слав пояснил:
– Они нас чучунаа называют. Великаны. Злые.
– Думаешь, просят нас уйти с их земли в другие места?
– Да, князь. Как я понимаю, судя по этим…
Парень кивнул головой на по-прежнему не двигающиеся лодки в бухте:
– …проредили мы их хорошо. Мужчин истребили почти подчистую. Вот они и хотят, для спасения своего племени, чтобы мы покинули эти края.
…А и верно парнишка говорит. После всего произошедшего вообще удивительно, что у них кто-то остался. На лодках лишь старики да совсем зелёные юнцы. На их месте я бы попытался тоже куда-нибудь чужаков подальше отсюда сплавить… Что ж, судя по чертежу – земля та велика. Очень велика, и чудь даже не знает конца тех мест. Но явно больше этой земли. Можно к тёплым местам спуститься посуху, если что. Да и… Обильнее те края должны быть наверняка. Поскольку больше. Мы сколько в округе ходили – ни железа, ни других руд. Леса немного. По самому краю только. А выше – сплошные льды. Да и в глубину земли тоже. Нет, старик советует дело. Но мы сейчас уходить не можем. Осень скоро. Припасов зерновых нет. Придётся ещё одну зиму здесь быть, лодьи же отправить за добычей. К Оловянным островам, или франков пощипать. Может, ещё кого – моря пустыми не бывают. Запастись на холодное время. А по весне – отправится на новые места… Князь присел на корточки рядом со шкурой, ещё раз всмотрелся, намертво запечатлевая в памяти увиденное.
– Согласен я. Мы – уйдём. Весной. Как бухта откроется ото льда.
Старик выжидательно посмотрел на славянина, и, поймав его взгляд глазами, князь утвердительно кивнул, повторил.
– Да.
Взглянул на девицу Славову. Та поняла. Быстро перевела согласие. На лице старца отразилось безмерное облегчение, но тут Брячислав вытащил из ножен засапожный меч и переговорщик в ужасе отшатнулся. Князь же спокойно нарисовал круг на песке, поделил на четыре части. На первой, как смог, изобразил дерево. Голое, без листьев, под снегом. На второй – то же дерево, но без снега. На третьей – листья обильно покрывали берёзку. На четвёртой – дерево опять стояло голым, но без покрова. Показал вокруг себя, ткнул ладонью в третий сектор рисунка. Старик призадумался, потом просиял, закивал часто-часто, мол, понял. Показал четыре пальца в ответ – четыре времени года: Зима, весна, лето, осень. Князь в ответ так же поднял руку, загнул пальцы, оставив три. По очереди показал на лето, зиму и весну. Затем – на лодки. Дальше сделал вид, что гребёт. Старик расплылся в улыбке до самых ушей. Добился всё-таки своего. Потом взял у неподвижно стоящих за его спиной других переговорщиков стрелу с каменным наконечником, торжественно поднял её над головой, показывая всем, и с треском сломал её. Положил перед князем. Брячислав поднял положеное, тоже поднял над головой, ещё раз, без всякого усилия, легко переломил обломки ещё раз. Показал старику. Тот вскинул руку к верху, и бухта буквально взорвалась радостными воплями, в которых без всякого перевода угадывалось безмерное облегчение. Обе стороны раскланялись напоследок, и двинулись каждый к себе. Славяне – в городок. Оленеводы – к лодочкам. Когда князь со спутниками и волком подошли к воротам, бухта начала стремительно
– Мир, братья! Мир! Больше биться не будем.
– Хвала Богам!
Ответный клич достиг, казалось, светлых небес… Брячислав отвечал на вопросы дружинников, торопливо освежая в памяти увиденное на шкуре. Наконец сквозь толпу протолкался Гостомысл:
– Что, брат?
– Вечером, после ужина, думать будем. Путяту надо кликнуть тоже. Обязательно. И Брендана позови. Поход наш к Оловянным островам в силе остаётся. Только цели немного меняются. Но в основном – то, что порешили намедни.
– Понял, брат.
– Слав молодец. И девка его. Не струхнула перед старшими. А Волчок – вообще выше всяких похвал…
– Так у нас в дружине сам знаешь – лучшие из всех Родов!
Задорно улыбнулся старшему…
…Вечером, после ужина, четверо собрались за одним столом в клети, где жили братья –князья. Брячислав раскатал пергаментный свиток, на котором по памяти нанёс увиденное на оленьей шкуре:
– Что скажете, други?
Все всмотрелись. Первым подал голос Гостомысл:
– Как я вижу, за землёй, что мы сейчас живём, ещё есть края нехоженые?
– И земля та велика. Если верно изображено.
Чуть спустя добавил Брендан. Потом присмотрелся повнимательней ещё раз. Указал на линии:
– Сие – течения морские. Когда я домой возвращался, корач бежал быстрее. Заметно было.
– Смотрите, други – здесь реки морские сильны и могучи. Линии больно жирные. Все – на Полночь [25] бегут. Но ближе к берегу новому – есть небольшое, противосолонь [26]– основному.
25
север
26
противоположное (старослав.)
Путята тоже внимательно смотрел на карту, но пока ничего не говорил, и князь, не выдержав, спросил:
– Что скажешь?
Жрец пожал плечами:
– Мало чего. Что земля та велика – точно. Реки морские – тоже вижу. Думаю, разведать бы надо прежде, чем решать. А вдруг чужинцы обманули? На погибель нас собираются отправить?
– Не думаю, друже.
– Почему, князь?
Брячислав усмехнулся в ответ:
– Я на берегу был. Общался с ними. Видел. Да и Слав… Захоти чужак обмануть нас – парень бы почуял.
– Это верно. Но всё равно, без разведки – нельзя туда идти.
– Согласен. Посему – слушайте: отправляем три лодьи. Одна остаётся. Две, и сто человек – к Оловянным островам. Им – добыть хлеба, железа, скотину. Сколь смогут, столько и брать. Чем больше, тем лучше. Основное – зерно и металл. В крицах ли, в изделиях – без разницы. Найдём мы там руду – кто знает. А не найдём? Железа нам на новом месте много понадобится. Утварь, топоры, оружие… Да мало ли? Если там тоже люди живут, чем отбиваться станем? Так что железо нам, как хлеб нужно. И – зерно тоже. Свои запасы давно приели. Скота – каждой твари по паре, как говорится. Резать не станем. На расплод пустим. Это первым двум лодьям задача. Третья лодья пойдёт к этим берегам. Спустится к низу, сколь может. В пути людям быть месяц. Потом – назад. Смотреть место для житья. Где град поставить можно. Выбрав же – возвращаться. С местными, коли попадутся, постараться не ссорится. Решить дело миром. Далее...
Взглянул на заинтересованно слушающего речь бывшего монаха:
– Пойдёшь с третьей лодьей на разведку. К новым берегам.
Тот склонился, не выдавая своего удивления:
– Спасибо, княже, за доверие.
– Ты – наш уже. Так почему тебе веры быть не может?
Ирландец уже говорил на славянском языке почти без акцента, а от тонзуры не осталось и следа. Впрочем, голову монах не брил, как воины, а просто подрезал коротко. Одежду же тоже славянскую носил, словом, если бы не волос тёмный, то от своего и не отличить. Да и ростом, конечно, ниже любого из славян был.